Любовь на всю жизнь - Харвилл Хендрикс

Давайте подробнее рассмотрим десятый пункт – необходимость смириться со сложностью создания осознанного партнерства. Ни одна из остальных идей не воплотится в жизнь, если вы не воспитаете в себе готовность расти и меняться.

НАЧАТЬ ЛЮБИТЬ

Мы все желаем жить как дети, и это понятно. Мы не хотим выращивать корову и доить ее – гораздо приятнее просто сесть за стол и получить стакан прохладного молока. Неинтересно сажать семена и ухаживать за виноградной лозой – лучше выйти в сад и сорвать спелую гроздь. Такого рода несбыточные мечты имеют место и в любовных отношениях. Мы хотим не брать на себя ответственность за удовлетворение своих нужд. Мы мечтаем просто влюбиться в идеального партнера и жить долго и счастливо. В психологии такой детский взгляд на мир называют экстернализацией, и он оказывается причиной большинства несчастий в мире.

Однажды, когда я [Харвилл] еще не работал с парами, на прием пришел клиент по имени Уолтер. Его плечи были опущены, выражение лица тоскливое.

– Что случилось? – спросил я. – Вы выглядите несчастным.

– Харвилл, – сказал он, опустившись на стул. – Я отвратительно себя чувствую. У меня нет друзей.

– Наверное, без друзей очень печально и одиноко, – ответил я с сожалением.

– Да. Мне кажется… Я не знаю… Просто у меня нет ни одного друга. Я ищу, ищу, но не могу никого найти.

Он еще некоторое время говорил об этом унылым, жалобным голосом, а я подавлял в себе растущее раздражение от его детской пассивности. Его мир ограничивался убеждением, что где-то в мире есть люди, у которых на лбу написано «друг Уолтера», и нужно искать их до победного конца.

– Уолтер, – сказал я со вздохом. – Знаете, почему у вас нет друзей?

– Нет. Расскажите мне! – оживился он.

– Все дело в том, что в мире вообще нет никаких друзей.

Он опять поник, но я был непреклонен.

– Так и есть. То, что вы ищете, не существует.

Я позволил ему несколько секунд побыть в таком состоянии, а потом наклонился к нему и сказал:

– Уолтер, послушайте! Все люди в мире – незнакомцы! Если вам нужны друзья, надо пойти и подружиться!

Уолтер не хотел принимать мысль, что для создания крепкой дружбы нужно потратить время и силы. На работе он слыл ответственным и инициативным сотрудником, но при этом сохранял детское представление, будто для близких отношений достаточно встретить правильного человека. Поскольку мужчина не признавал, что дружба развивается постепенно и требует времени, вдумчивости, чувствительности, сопереживания и терпения, он был обречен жить в одиночестве.

Такая пассивность еще ярче проявлялась в личной жизни Уолтера. Он никак не мог встретить идеальную женщину. Оправившись после болезненного развода – в ожесточенной юридической схватке жена получила опеку над их сыном, – он отчаянно пытался найти себе новую пару.

Еще одна причина, из-за которой Уолтеру было сложно в любви, заключалась в том, что он подавлял почти все чувства, которые испытывал. Уязвимость скрывал за внушительным интеллектом, а это мешало подлинной близости. Он полгода посещал групповые сеансы психотерапии, и участники говорили ему то же самое, что и бывшая жена: он не делится чувствами, эмоционально отстранен. Как-то вечером одна из женщин наконец достучалась до него. «Когда вы говорите о своей боли, – сказала она, – я не вижу никаких страданий. Когда вы меня обнимаете, я не чувствую ваших объятий». До Уолтера наконец дошло, что жалобы жены были обоснованными. «Раньше я думал, она просто стервозная и любит критиковать, – признался он. – Мне не приходило в голову, что, может быть, она права и я мог узнать о себе что-то новое».

Через какое-то время Уолтер осмыслил эту информацию. У него появилось больше желания заниматься психотерапией, и он поработал над снятием эмоциональных барьеров. Благодаря оживлению чувств он смог создать удовлетворяющие отношения с новой подругой. На последнем сеансе он поделился мыслями о терапии. «Вы знаете, мне потребовалось два года, чтобы понять простую вещь: для хороших отношений надо быть готовым расти и меняться. Если бы я знал это десять лет назад, мне не пришлось бы расставаться с женой и сыном».

Не стоит винить Уолтера в том, что он верил, будто отношения должны быть легкими и «естественными». Мы все хотим жить без усилий – это нормально. В младенческом возрасте, когда мир отказывал нам в чем-то, мы расстраивались, а когда что-то давал нам – успокаивались. Из тысяч таких взаимодействий складывается инфантильная модель мира, за которую человек держится даже ценой отношений. Осознание, будто для того, чтобы быть любимым, необходимо сначала полюбить самому, приходит очень медленно. Речь не о сентиментальной или физической любви. Мы не имеем в виду, что нужно слать цветы, писать любовные письма и осваивать новые сексуальные позы – хотя и это может быть вполне уместным. Для любви в первую очередь следует отказаться от вредных тактик и убеждений, которые мы рассматривали в первых пяти главах, и заменить их более конструктивными. Необходимо изменить свои представления о любовных отношениях, о партнере и, наконец, о себе.

СТРАХ ИЗМЕНЕНИЙ

Человеку свойственно бояться перемен. Мы ощущаем беспокойство, даже если предстоят изменения к лучшему, например повышение по службе, новоселье или отпуск. Все, что выбивает нас из привычной колеи, включает в древнем мозге сигнал тревоги, и он предупреждает, что мы вступили на чужую территорию, которая не исследована и не нанесена на карту, и за каждым поворотом может подстерегать опасность.

Желание не сходить с проторенной тропинки наблюдается даже у маленьких детей. Когда нашей дочери Лии было два с половиной года, мы решили, что пора перевести ее в новую кроватку, а старую отдать младшему брату Хантеру, который как раз вырос из своей колыбели. У старой кровати Лии имелось специальное ограждение высотой пятнадцать сантиметров, защищавшее ребенка от падения во сне, но не на всю длину спального места.

Когда Лия первый раз проснулась на новом месте, мы услышали знакомый крик:

– Папа! Папа! Мама! Мама!

Мы пошли к ней в комнату и увидели, что дочь стоит на коленях, положив руки на невысокое ограждение.

– Подними меня! – попросила она точно так же, как в колыбели с полуметровыми бортиками. Ее беспомощность поставила нас в тупик. Она легко могла перелезть через планку или спуститься в той части кровати, где ограждения не было вообще.

– Лия! – сказали мы с энтузиазмом. – Теперь ты можешь вылезать сама!

– Нет, не могу, – заявила она, выпятив нижнюю губу. – Я застряла.

– Посмотри сюда, – взмолились мы, прикасаясь к той части кровати, где не было перекладины. – Можно слезть вот здесь!

Но дочь продолжала стоять на коленях и не двигалась. В конце концов нам пришлось встать на кровать вместе с ней и показать, что нужно сделать. Только после этого она последовала нашему примеру, перестала сопротивляться изменениям и слезла с постели.