Гусеница на диете - Татьяна Луганцева

– Немедленно поезжай в клинику! Я везу к тебе девушку, балерину. У нее ноги в крови.

– Что у тебя происходит? Какая девушка? Почему в крови? Какая еще балерина? Ничего не понимаю…

– Некогда объяснять! Готовь операционную! Я не знаю, насколько все серьезно, но Костя, скорее!

Габриэль выключил связь и, сев за руль, рванул по улицам с предельной скоростью. Театр находился в центре Москвы, клиника Кости фактически на границе с областью, и бывший подполковник гнал сейчас машину по одному ему известным переулкам, чтобы не встать в пробке. Периодически Габриэль бросал взгляд на заднее сиденье. Варя дышала, открывала и закрывала глаза и даже старалась не стонать.

– Держись! Только держись! Мы скоро доедем! Вот увидишь, тебе помогут, все сделают очень хорошо, – подбадривал он ее.

– Дура… – прошептала вдруг Варвара.

– Что? – переспросил Габриэль.

– Какая же я дура…

– А… Знаешь, по-моему, сейчас не время для самобичевания.

– Как же больно…

– Тебе сделают укол, и ты перестанешь чувствовать боль. Подожди, скоро доедем! – успокаивал ее как мог Габриэль.

Он знал, что Константин живет в коттедже недалеко от своей клиники, поэтому будет там раньше их. Вдруг ему в голову пришла странная мысль: все повторяется, он и Варя опять вместе и в машине, снова нужна медицинская помощь, и они едут к Константину. Доехать бы на этот раз!

Варвара стонала, повторяя, что она самая настоящая гордячка и дурочка. Ему даже казалось, что она бредит.

Машина Габриэля влетела во двор клиники доктора Константина Беляева, словно это был финиш гонок «Формулы-1». Костя уже был на месте и встречал их у входа уже с санитарами и каталкой.

– Что с ней? – сразу же спросил врач, кинувшись к Варваре.

– Не знаю, не расспрашивал. Она то ли стонет, то ли бредит. Говорит, что дура… Видишь, что с ногами? Все в крови… Я пытался замотать, остановить кровотечение. Но ничего не получилось.

– Я понял! Ребята, берем очень аккуратно и несем в операционную. На раз-два… – быстро сориентировался Костя.

– Она в этой… в балетной пачке, – заметил один из санитаров.

– Спасибо, друг, я вижу. Да хоть в клоунском костюме! Несем… – скомандовал Константин.

– Помогите мне, доктор. Ноги… – простонала Варвара, несколько придя в себя. – Я должна танцевать…

– Обязательно поможем! Кубик промедола и супрастина внутривенно пока… – дал распоряжения подбежавшей медсестре Беляев. – Сейчас, девочка моя, тебе будет легче.

– Больно…

– Костя, сделай что-нибудь! – попросил Габриэль, не в силах видеть страдания Вари.

– Делаю, что могу. Готовьте операционную и звоните Соснову! Немедленно! – кричал Костя персоналу.

– Кто это – Соснов? – спросил Габриэль.

– Сосудистый хирург. Столько крови… Думаю, какие-то сосуды задеты. А пальцы для балерин важны больше, чем обычным людям. Она не сможет танцевать на онемевших пальцах, ей нужно чувствовать землю, – пояснил Константин.

Все это время они стремительно передвигались по широкому и светлому больничному коридору, затем поднялись в грузовом лифте на верхний пятый этаж и оказались в операционном блоке. Это было самое главное достижение доктора Беляева. Полностью стеклянная крыша, впускающая свет во все помещение, самое современное, высокотехнологичное оборудование, позволяющее провести операцию любой сложности с привлечением любых специалистов. В операционной имелись самые лучшие, самые дорогие шовный материал, наркоз и лекарственные препараты. Медикаменты и все остальное выписывались, если надо, из Швейцарии, Англии, США…

– Стоп! – заорал Костя, внезапно возникнув перед Габриэлем, выводя его из тревожной задумчивости.

– Что такое?

– Тормози, говорю! В операционную вход посторонним запрещен!

– Я понял… Где подождать? – Габриэль замер, став вдруг очень послушным.

– Где хочешь. Иди в буфет. А еще лучше домой – операция может затянуться.

– Я буду ждать…

– Габриэль, я позвоню! Иди домой! Она не при смерти, поверь. Просто, если задеты сосуды или нервы, или то и другое, операция займет много времени.

– Помоги ей, Костя, – попросил друга Габриэль.

– Обязательно помогу, раз ты здесь. Ты же мне доверяешь? Успокойся и отправляйся домой.

Беляева уже тянули в операционную.

– Я в буфет, – твердо ответил Габриэль.

– Упрямый баран! – фыркнул Костя и, резко развернувшись, исчез за дверьми, которые открывались сами, так как были на фотоэлементах.

В жизни Габриэль занимался многими вещами – спортом, своей нелегкой работой, любил путешествовать и читать, развил собственный бизнес и смог заработать много денег… Но того, что сядет за ткацкий станок, и предположить не мог.

«Зачем мне это? Я же не баба, не ткачиха! Или я совсем ошалел, потеряв работу? На все соглашаюсь?» – думал бывший подполковник, сидя за каким-то деревянным и сверхнеудобным станком. Однако работал без устали, отчего гудело в голове. К тому же его здорово потряхивало. Габриэль даже со стула чуть не упал. И слышался знакомы голос:

– Эй, Габриэль! Вот дает, в любой позе, в любом месте способен устроиться!

– Что? А? – открыл Габриэль глаза. Его тряс за плечо, и весьма энергично, Константин. – Ой, я заснул, что ли? Черт, так шея затекла!

– Заснул, и еще как, буквально как младенец всю ночь продрых. Девочки не стали тебя тревожить, знали, что ты мой друг. Только тарелки унесли, чтобы не побил и не поранился.

Габриэль протер глаза. Он сидел на твердом стуле, лежал головой на столе, подложив под нее затекшие руки.

– Утро уже, – сообщил Костя, одетый в медицинский халат. На шее болталась медицинская маска, и выглядел он очень уставшим.

– Что с Варей? – спросил Габриэль.

– Долго оперировали, сосудистый хирург сшивал артерии и венки под микроскопом. Из наркоза ее вывели, уже в сознании, только сонная, – ответил Константин. – В общем, все хорошо с твоей Варей будет.

– Спасибо, друг. А крови она много потеряла?

– Нет, не очень, – рассмеялся Константин. – Просто выглядело так жутко…

– А что с ней случилось, она сказала? – поинтересовался Габриэль.

– Конечно, – усмехнулся Константин. – Раньше слышал про такое, но никогда не думал, что увижу воочию. Острейшее, мелко наколотое стекло было спрятано у нее в пуантах.

– Как спрятано? – не понял Габриэль.

– Да так вот и спрятано. Если бы его сразу было видно, то кто же бы их надел? А поскольку ничего не было заметно, Варя обулась, как обычно, и даже какое-то время протанцевала в них. А в конце второго акта на одном из прыжков ломается гипсовая перегородка и она что есть силы въехала пальцами в острое стекло.