Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера - Джесс Хилл

Ко всему прочему Жасмин страдала от комплексной психотравмы, связанной с тем, что целых десять лет существовала в условиях жесткого принудительного контроля. У нее не было опыта самостоятельной взрослой жизни без Нельсона, она сошлась с ним сразу после того, как окончила школу. «Самооценка у меня отсутствовала. Я просто не знала, как жить отдельно от него, – признается она. – Это похоже на паутину: ты можешь выходить за ее пределы, но чувствуешь себя в безопасности, только если находишься внутри. Когда я очутилась вне ее, мне не за что было уцепиться».

Паутина – такую метафору часто употребляют женщины, обитающие в подполье. Кэтрин Кирквуд называет это «сетями абьюза». В книге, в основу которой легли интервью тридцати женщин, переживших домашнее насилие, Кирквуд пишет: «Коварство и мощь эмоциональных злоупотреблений можно сравнить с крепкой и цепкой, но при этом почти невидимой сетью паука… В абьюзе, как в паутине, все переплетено; ни одна нить не должна рассматриваться отдельно. Каждую струнку укрепляет и поддерживает соседнее, поэтому находящемуся в ней… так трудно бороться и что-то менять». [28]

Крайняя степень контроля и сексуальное насилие размывают чувство реальности в сознании жертвы. Жасмин ни с кем регулярно не общалась, кроме Нельсона (если не считать маленькой дочери). Весь ее мир сводился к отношениям с агрессором. Когда девушка впервые покинула домашнего тирана, она отчасти смогла трезво взглянуть на окружающую действительность. «Я поймала себя на мысли: минуточку, я ведь тоже человек! Могу принимать собственные решения, жить своей жизнью! Чем дольше я жила без Нельсона, тем более неприятен он мне становился из-за того, что так поступал со мной, – вспоминает Жасмин. – Но я все еще любила его, хотя и злилась. Я хотела, чтобы он выполнил все, что обещал все эти годы, и стал таким, каким обещал стать. Думаю, можно объяснить это так: мне нравилось то, что он предлагал, – как идея. Мне просто хотелось иметь мужа-добытчика, быть рядом с человеком, который позаботится обо мне… Впрочем, забудем обо всех этих фантазиях, – добавляет она со смехом. – Сейчас я сама о себе забочусь, и я счастлива».

* * *

Если у вас идет кругом голова от одной мысли, что можно любить того, кто злоупотребляет своей властью над вами, задумайтесь на мгновение, что делает с нами близость. Когда мы влюбляемся, нас приводит в восторг потенциальная возможность полностью «завладеть» любимым. Как здорово иметь настоящего друга на всю жизнь, партнера, который знает нас лучше, чем мы сами; любовника, который будет обожать, несмотря на все недостатки и слабости. Чтобы между людьми сложились столь интимные отношения, необходимо полностью встроиться в жизнь друг друга, открыться другому, разделить с ним самые тайные чаяния и страхи. Так же происходит и в отношениях, где присутствует жестокость. Домашнее насилие нуждается в том, чтобы между двоими существовала близость. Исключением являются лишь те случаи, когда женщину заставили вступить в брак или свели супругов без их согласия. После того как доверительные связи установились, насильник получает в свои руки все рычаги, чтобы держать партнершу в подчинении. Он знает ее точки уязвимости. Женщина полагается на свою половину и верит, что его «истинная натура» именно такова, какой была, когда она в него влюбилась. А жестокость – лишь недостаток, который надо исправить.

Хорошо известно, что абьюзеры очень спешат сблизиться со своей будущей жертвой; пережившие насилие часто рассказывали, что поначалу просто тонули в море любви. Чувства распалялись, душа предвкушала райское блаженство. Часто девушки бывали потрясены тем, насколько страстно мужчина желал общения с ними, проявляя куда больший интерес, чем кто-либо другой. Когда пострадавшая от абьюза и активистка Лесли Морган Штайнер только познакомилась со своим другом, он боготворил ее. «Конор верил в меня как в писателя и как в женщину. Никто ранее ко мне так не относился. Ему удалось создать между нами чудесную атмосферу доверия, – рассказывает Штайнер. – Он добился этого, раскрыв мне свой секрет: с трех лет его регулярно жестоко мучил отчим. Я бы рассмеялась в лицо тому, кто сказал бы мне, что этот умный, веселый и отзывчивый молодой человек, обожающий меня, в один прекрасный день начнет диктовать мне, что делать: пользоваться ли косметикой, какой длины юбки носить, где жить, какую работу выбирать, с кем дружить и как встречать Рождество. Изначально в поведении Конора не было и намека на попытку контролировать меня. Он никогда не проявлял жестокости или гнева. Я не знала, что мы находимся на первой стадии домашнего насилия, когда необходимо соблазнить и очаровать жертву». [29] Поверять друг другу тайны, рассказывать интимные детали биографии – это техника «открытия себя» перед партнером, которая укрепляет связь. Таким образом мы становимся единомышленниками и союзниками. Приобщаясь к судьбе своего избранника, мы помогаем ему преодолевать трудности и сами становимся лучше. Подобные узы прочны; они и становятся потом прикрытием для абьюзера. Жертва начинает думать, что злоупотребления и давление – это еще одна «трудность», которую им предстоит преодолеть вместе.

В ситуации принудительного контроля или насилия сначала происходит установление доверия. Вспомните китайских тюремных комендантов, пытавшихся проявить товарищеские чувства по отношению к американским солдатам – ласково разговаривавших с ним, предлагавших сигареты. Они бывали то добры, то жестоки, и заключенных это дезориентировало. Представьте, каково приходится жертве домашнего тирана. Ей кажется, что она вдоль и поперек знает человека, который находится рядом: вместе с ним она строила планы на жизнь, она родила от него детей. Зачастую к тому времени, когда начинаются злоупотребления, мучитель стал не просто частью семьи, но частью личности женщины. Осознать, что тот, с кем ты спишь в одной кровати, тот, кто глубоко проник в твое сердце, одновременно несет смертельную опасность для тебя самой и, возможно, для ваших общих детей, не просто страшно и больно, но иногда практически невозможно[38].

* * *

Перед тем как женщина начнет взвешивать, уйти ей или остаться, она сначала должна признать, что является жертвой агрессии. Некоторым читателям это покажется странным: как она может не знать, что ее мучают? Но иногда проходят долгие месяцы или годы, прежде чем пострадавшая поймет, что «сложности» в поведении партнера – это и есть насилие. Деб Санаси даже искала в интернете определение эмоционального насилия, когда ее муж Роб по настоятельному совету психолога рассказал ей, что его стремление контролировать и унижать жену называется абьюзом. «И когда на экране компьютера появился список поступков, которые должны настораживать, я увидела, что из этого состоит вся моя жизнь», – рассказывает Деб. Она была поражена: «Я думала, что, будучи дееспособным и разумным человеком, не могу быть объектом насилия и даже не заметить этого!» Дело не в том, что женщины не знают, что им грозит опасность. Они просто не видят в происходящем злоупотребления и давления. Выступая на площадке TED, Лесли Морган Штайнер объяснила, почему она несколько лет жила с Конором. «Несмотря на то что он не раз приставлял к моей голове заряженный пистолет, сталкивал с лестницы, угрожал убить нашу собаку, вынимал ключ зажигания, когда я ехала по скоростному шоссе, выливал кофейную гущу мне на голову, когда я собиралась на рабочее собеседование, я не ощущала себя женой, которую избивает муж. Мне ни разу не пришло это в голову. Я была сильной женщиной, влюбленной в человека с очень серьезными проблемами; единственной на земле, кто мог помочь Конору в борьбе с его демонами». [30] Женщина не осознает, что живет в ситуации семейного насилия; она считает, что у них с мужем «непростые отношения». Такое ведь у многих случается. Ну, может, в данном случае чуть более трудная ситуация, чем у других. Нередко оказывается, что она уже серьезно «вложилась» в этот брак и вообще знает своего партнера лучше, чем кто-либо. Большинство жен не желают разрыва связи, пока не достигнут абсолютной уверенности, что эту связь невозможно спасти.