Не в силах забыть - Шерри Томас

Она заботливо подоткнула простыню, заменявшую ему одеяло. Теперь оставалось лишь вернуться к себе в палатку и попытаться заснуть. И все же Брайони не двинулась с места. Замерев, она прислушалась к завораживающе ровному дыханию Лео, затем осторожно дотронулась до него.

Ее рука легла ему на плечо, легко скользнула по шее и задержалась на подбородке. Лео побрился перед купанием, но пробивающаяся щетина слегка царапнула ладонь. Пальцы ее дрожали. Все тело сотрясала дрожь, но сила, притягивающая к Лео, оказалась сильнее страха и робости, сильнее трепета.

Наклонившись, Брайони коснулась губами его шеи, щеки, уха. От него все еще пахло кастильским мылом, ароматом оливкового масла далекой Иберии. У нее закружилась голова от этого запаха, от тепла его кожи, от собственного безумного замысла.

Брайони расстегнула ворот ночной сорочки и сняла ее, отбросив в сторону. Ее охватило странное волнение при мысли о том, что Лео побывал в тех же странах, что и она. Казалось, их объединило тайное родство, словно потерпевших кораблекрушение. Впрочем, это не извиняло глупости ее поведения. Но глупость обладает удивительной силой, легко побеждая здравомыслие и сопротивление, подобно тому, как завоеватели с ружьями и пушками покоряют несчастных дикарей, вооруженных одними лишь копьями.

Смятение раздирало ее душу, но тело, изнуренное бесконечными запретами, наслаждалось свободой.

«Лео, — тихо прошептала Брайони скорее себе, чем спящему. — Почему всегда ты, Лео?»

Она отдернула простыню, которую только что заботливо поправляла, и окинула взглядом его обнаженный торс, гладкую упругую грудь. Потом осторожно провела пальцем от горла к пупку и приникла губами к мягкой коже живота.

Рука ее скользнула ниже, обхватив жаркую восставшую плоть. Брайони не испытала удивления. Все происходящее казалось ей почти… неизбежным.

Лео спал. Он не проснулся, даже когда она взобралась на походную кровать и оседлала его, опираясь на руки и колени. Он продолжал спать, когда ее грудь коснулись его кожи и когда их тела слились воедино.

Распущенные волосы Брайони рассыпались по плечам. Незнакомое ощущение казалось волнующим. Простыни сбились, и колени терлись о грубую ткань кровати. Малейшее движение отдавалось в ее теле волной дрожи. Губы ее шептали страстные молитвы, обращенные к Эросу. Чего она желала? О чем молила? Уж конечно, не об этом иссушающем одиночестве, не об отчуждении, придающем горечь акту любви.

И будто в ответ на ее молитвы ошеломляющее блаженство заставило ее затрепетать.

— Лео, Лео, — выдохнула она, хватая ртом воздух, — Лео…

И вдруг руки Лео сжали ее бедра, тело его выгнулось дугой, из груди вырвался хриплый стон. Наслаждение, дикое, необузданное, захлестнуло Брайони. А в следующий миг она испуганно замерла: Лео провел пальцем по ее груди, как за минуту до этого она сама робко касалась его тела.

— Брайони, — прошептал он. — Брайони.

В день, когда Брайони заявила о своем желании аннулировать брак, Лео купил ей в подарок микроскоп фирмы «У. Уотсон и сыновья». Внушительный прибор с вращающимся предметным столиком и двумя конденсорами, снабженный камерой-люцидой, с корпусом из полированной меди, сияющим, словно золотая стрела Купидона.

Почему он решил сделать жене подарок? Лео понятия не имел. Он даже не знал, нужен ли ей новый микроскоп. Просто иногда представители мужской половины человечества приносят домой красивые блестящие вещицы, а в сердцах их пылает огонь надежды.

Микроскоп и бесчисленные принадлежности к нему лежали в роскошном футляре красного дерева. Положив футляр на стол в кабинете, Лео пересек комнату, чтобы налить себе бокал бренди.

— У вас найдется свободная минута? Мне нужно поговорить с вами.

Лео удивленно обернулся. Брайони стояла в дверях кабинета, одетая в синий шелковый жакет с юбкой, костюм, в котором она обычно ходила на работу в больницу. Вот только время было весьма необычным: Лео не помнил, когда в последний раз видел жену дома в середине дня.

— Конечно, — отозвался он. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Брайони отказалась и опустилась на стул возле письменного стола.

— Вы не хотите присесть?

Лео уселся напротив жены по другую сторону стола.

Брайони неподвижно застыла, лицо ее казалось бледным, губы сжались в тонкую линию, под глазами залегли тени. От нее пахло каким-то незнакомым химическим веществом, не карболкой, чем-то другим, и к этому запаху примешивался резкий дух нашатырного спирта. И все же Лео радовался возможности быть рядом с женой, снова разговаривать, как когда-то.

Прежде чем заговорить, Брайони положила руки на стол и сплела пальцы.

После первой же фразы ее речь показалась Лео набором случайных слов, выхваченных из Оксфордского толкового словаря. Он следил за движениями ее губ, чувствуя, как от звуков ее голоса вибрируют барабанные перепонки, и сознавая лишь, что Брайони задумала столкнуть его в бездну.

Потом он встал из-за стола, подошел к окну и, достав из кармана часы, откинул крышку. Какая-то часть его существа не могла побороть нелепое желание свериться с часами, увидеть, сколько времени понадобится Брайони, чтобы доказать, что их брак обернулся чудовищной ложью. Но определить время оказалось не легче, чем читать по-этрусски: значки на циферблате расплывались, стрелки дрожали. Оставалось лишь смотреть на часы, часы, подаренные ему Брайони по случаю помолвки, с выгравированной на крышке надписью: «Любовь терпелива. Любовь добра».

В нем не осталось ни терпения, ни доброты. Он едва сдерживался, чтобы не затащить Брайони наверх, в спальню. Там она могла бы пожаловаться столбику кровати на грубость мужа.

Наконец она замолчала. Лео поднял голову.

Брайони выжидающе смотрела на него.

— Могу я рассчитывать на ваше понимание и поддержку? — Она встала и одной рукой оперлась на стол, другой — на футляр с микроскопом.

Лео подошел к столу, подвинул к себе футляр, раскрыл замки, откинул крышку и принялся собирать прибор. Затем отступил на шаг. Микроскоп казался настоящим произведением искусства и обещал прослужить не один десяток лет.

Окинув прибор недоуменным взглядом, Брайони подняла глаза, зеленые, как трава в дождливое лето.

— Так могу я рассчитывать, что в этом вопросе вы меня поддержите?

И Лео с изумлением понял, что эта женщина недостойна его дара. Брайони не заслуживала ни микроскопа, ни того терпения, с которым он пытался пробудить в ней чувственность. Ему не стоило жениться на ней: великое таинство брака не для таких, как она.

— Конечно, — кивнул он. — Можете не сомневаться, я согласен.

Приглядевшись, Лео различил плечи и очертания рук Брайони. Неподвижная, скованная смущением, она возвышалась над ним, обнаженная, похожая на русалку, выброшенную волнами на берег. В свете звезд ее гладкая кожа отливала голубым. Черные волосы рассыпались сверкающим водопадом, скрывая округлости груди и затеняя лицо.