Позывной «Волкодав» - Георгий Савицкий

Для большей эффективности стрельба из револьвера-карабина Нагана должна была вестись специальными патронами с более тяжелой пулей.

В итоге получалось компактное, надежное и мощное оружие для диверсантов, разведчиков и партизан. К тому же «наган» имел весьма интересную особенность, делавшую этот револьвер действительно бесшумным. При выстреле у него барабан специальным вырезом надвигался на ствол. И это исключало прорыв пороховых газов – так называемую обтюрацию. К тому же боевая пружина в револьвере Нагана одним пером упиралась в спусковой крючок, а другим – в курок. Так что спуск был относительно плавным, хоть и тугим. Поэтому точность стрельбы «Нагана» была действительно высокой.

Еще одно новшество касалось и прицела. Вместо дорогой и сложной оптики Виктор решил использовать более простой диоптр. Диоптрический прицел был хорошо знаком спортсменам-стрелкам из малокалиберных винтовок и пистолетов. Он состоял из диска – тарели с центральным отверстием.

Дело в том, что человеческий глаз не может сфокусироваться одновременно на близко и далеко расположенных предметах. Вот почему невозможно в один и тот же момент четко видеть цель, мушку и целик обычно открытого прицела. Однако если не фокусировать взгляд на целике, а смотреть сквозь него, как это происходит с диоптрическим прицелом, наблюдаемое изображение будет значительно четче.

Когда кто-либо в первый раз смотрит в диоптрический прицел, он всегда удивляется обилию свободного пространства вокруг мушки. Максимальная яркость сосредоточена у центра отверстия, поэтому глаз естественным образом выравнивает себя и мушку именно в этом месте. Чтобы заставить глаз смотреть куда-либо, кроме центра отверстия, необходимо приложить усилие. При прицеливании сквозь диоптр увеличивается также глубина резкости. Диоптрический целик и мушка отлично работают на дистанции между 100 и 200 метров. А это вполне приемлемо для стрельбы из револьвера-карабина Нагана.

Свои соображения и наброски, снабженные подробными комментариями, Виктор записывал в толстую тетрадь в кожаном переплете для того, чтобы впоследствии показать их «заинтересованным органам». Ракитин описывал все как можно подробнее, ссылаясь на свой «опыт попаданца». Он осознавал, что во время войны различные рационализаторские предложения просто сыпались как из рога изобилия. Были и действительно ценные изобретения и замечания, достаточно вспомнить, что самый лучший по целому ряду параметров и наверняка уж самый массовый автомат создал старший сержант Михаил Калашников. Но были и совершенно фантастические, ничего общего не имеющие с реальностью идеи. Потому Виктор и старался прорабатывать детали, объяснять все просто и доступно, чтобы легче было разобраться.

* * *

Вскоре врачи, как и обещали, сняли гипсовую повязку сначала с левой руки, а потом – и с правой ноги. Ребра тоже зажили, и шум в ушах, равно как и головные боли, после сотрясения мозга и контузии Виктора не беспокоили. В целом можно сказать, что он легко отделался.

Ощущая прилив сил, Виктор бодро скакал на костылях и приставал к молоденьким медсестричкам. Эти девочки, вчерашние школьницы, были так похожи на тех девушек, которые остались в Донецке в 2016 году! Та же юность, перечеркнутая войной. Тот же чуть ироничный, испытующий взгляд. Они очень рано повзрослели – эти вчерашние школьницы, ушедшие на фронт с выпускного вечера. Они сменили воздушные тонкие платья на грубую ткань гимнастерок и шинельное сукно. Изящные туфельки – на кирзовые строевые сапоги. Вместе с мужчинами и с не меньшей отвагой они шли в бой. Так же просто и страшно – погибали.

Но все же в душе они оставались теми же вчерашними школьницами. Ни грубые шинели, ни строгий устав не могли подавить девичью красу, а тяготы и лишения войны побуждали искать утешения в действительно чистых и сильных чувствах.

А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется, И когда наши кони устанут под нами скакать, И когда наши девушки сменят шинели на платьица, Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять…[24]

* * *

На врачебной комиссии Виктор заметно нервничал – а ну как «служители Гиппократа» найдут еще что-нибудь, что нужно срочно вылечить?! Они такие – суровые ангелы в белых халатах, заставят и генерала рыдать, как младенца… Но все обошлось, строгий военврач записал в красноармейскую книжку: «Годен к строевой службе без ограничений».

В день выписки старшине Ракитину выдали новенькую, «с иголочки», форму. На гимнастерку Виктор привинтил сияющий орден Красной Звезды. Он рвался на фронт, но у вышестоящего командования были иные планы. В выданном на его имя предписании значился тихий и неприметный городок где-то под Тулой и номер войсковой части.

Тяжело вздохнув, старшина Ракитин направился на вокзал, чтобы отбыть к новому месту службы. На душе у Виктора было тяжко – ехать на восток вместо того, чтобы вместе со всем фронтом наступать на запад. Это в то время, как Красная Армия стремительным контрнаступлением отбросила гитлеровцев от Москвы и впервые погнала оккупантов на запад! Но приказ есть приказ.

«Тяжело в ученье – легко в бою!» – этот суворовский принцип Виктор Ракитин усваивал на собственной шкуре вместе с еще двумя сотнями слушателей Курсов усовершенствования командного состава. За этим ничего не значащим названием скрывалась настоящая академия разведки и контрразведки.

Еще 25 июня 1941 года Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР № 1756-762 сс охрана тыла действующей Красной Армии была возложена на НКВД. А 28 апреля 1942 года в составе Главного управления внутренних войск НКВД СССР было сформировано специальное управление войск по охране тыла действующей армии под командованием генерал-лейтенанта Александра Леонтьева.

Пограничники выдержали первый – самый жестокий – натиск безжалостного Вермахта. Многие из стражей границы погибли. Но теперь, получив небольшую передышку, командование собирало воинов в зеленых фуражках по всем фронтам и отправляло на переподготовку. В действующей армии им предстояло бороться с немецкими диверсантами, бандитами, мародерами, дезертирами и предателями. А для этого нужны были и соответствующие знания.

* * *

Порядки на Курсах усовершенствования командного состава отличались исключительной строгостью. Все вновь прибывшие сдавали документы и награды – здесь они были всего лишь курсантами. Невзирая на прошлые звания и заслуги. В закрытом тренировочном лагере были и заслуженные ветераны, прошедшие огненный ад первого военного года, и совсем еще молодые, не нюхавшие пороха выпускники военных училищ.

Жили все в добротных утепленных казармах барачного типа. Подъем – в шесть утра, отбой – двадцать два ноль-ноль. Весь день был плотно забит теоретическими занятиями и практическими тренировками.

Занятия были по-своему уникальными. Кроме тактико-специальной подготовки, основ разведывательной и контрразведывательной деятельности проводили еще и психофизиологические тесты. Доступность подобных методик позволяла применять их массово и быстро производить обучение личного состава.