Забей стрелку в аду - Сергей Зверев

– Куда ты меня тащишь? – с напускной суровостью спросил Святой.

– Просто гуляем. Дышим воздухом.

– Кислородом мы надышались на даче. Чуть не опьянели от озона.

Дарья поняла намек. Она виновато наклонила голову. Темные пряди волос скрыли ее лицо.

– Извини, что так получилось. Невезуха. Эту кодлу наверняка давно пасли. А может, действительно происки конкурентов. Этот коротышка-продюсер выгодный контракт пробил. Собственное музыкальное шоу в самое смотрибельное время на общероссийском канале. Кому-то не понравилось, вот и подложили парню подлянку. Знаешь, в шоу-бизнесе законы волчьи. Могут сожрать с потрохами и песенку спеть.

Святой вспомнил Влада Листьева, который приезжал в его часть делать репортаж. Молодой телеведущий «Взгляда» общался с бойцами спецназа без панибратства и не задавал глупых вопросов. Через четыре года фотографию Влада в траурной рамке показало телевидение. А репортаж о подразделении Святого не пропустила военная цензура по соображениям секретности.

– Авантюристка! Пишешь о всякой швали. Рискуешь. Зачем? – задал сакраментальный вопрос Святой, предполагая ответ.

– Кто-то должен разгребать грязь. – Слова, тихо произнесенные Дарьей, на сто процентов соответствовали ожиданиям.

Они долго гуляли по вечерней Москве, разговаривая о пустяках. Наткнувшись на уютный ночной бар, Святой и Угланова не отказали себе в удовольствии выпить терпкого красного вина, согревающего душу и прогоняющего тревогу.

К дому Дарьи они подошли в тот час, когда ночь отступает, передавая права утренним сумеркам.

– Может, зайдешь? – с непривычной застенчивостью предложила Дарья, взявшись за ручку двери подъезда.

В мягком освещении разгорающегося утра девушка была особенно привлекательной. Ее кожа отливала мраморной белизной, но не холодной, как у камня, а удивительно теплой. Пушистые ресницы предательски трепетали, выдавая тайные желания.

– Мы партнеры. А между партнерами должна сохраняться дистанция, иначе они становятся любовниками, – с легкой грустью ответил Святой, помогая открыть скрипучую дверь, притянутую ржавой пружиной к косяку.

– Ты как всегда прав. Но у каждого правила есть исключения, – возразила Дарья, упираясь рукой в дверной косяк, исписанный признаниями в любви, похабщиной и названиями модных команд рэпперов.

– На сегодня хватит эмоций.

– Трусишь? Боишься потревожить тень друга, – с вызовом бросила девушка.

Когда-то она любила закадычного дружка Святого. И даже собиралась выйти за него замуж. Но он погиб, помогая Святому выбраться из передряги. Поэтому переспать с Углановой мешала совесть или глупая преданность памяти друга. Святой не мог переступить через себя, хотя находил тысячи доводов, оправдывающих такой поступок. В конце концов, жизнь принадлежит живым, а мертвым достается вечный покой. Но Дарья допустила неверный ход, слишком агрессивно перейдя в атаку. Упрек в трусости развеселил Святого:

– Дашуля, не дави на психику! Ты же умеешь завлекать другими методами, а этот годится для подростков.

Совладав с чувствами, Угланова признала поражение:

– Да, дала я маху. Трусом тебя не назовешь. Но дураком, пожалуй, можно.

– Согласен, – засмеялся Святой, отметив про себя некоторую правоту высказывания.

– Пока, – приподнявшись на цыпочках, Дарья поцеловала мужчину.

Она проскользнула в дверь, захлопнувшуюся с оглушительным грохотом. Святой продолжал стоять, ожидая услышать какие-то важные слова.

– Чему быть, того не миновать. Не обманывай себя, Святой! – Голос девушки доносился издалека, примерно с уровня третьего этажа.

Лифт как обычно не работал, и Дарья поднималась по ступеням, останавливаясь у каждого лестничного окна, чтобы посмотреть на Святого. Наконец она, не выдержав, облегчила душу:

– Сдавайся!

Снизу ей ответил раскатистый мужской баритон:

– Каждая крепость когда-нибудь сдается! Особенно если осада длится вечность.

Поймав такси, Святой поехал к себе. Он снимал двухкомнатную квартиру в неприметном спальном районе.

* * *

Шумная тусовка постепенно забывалась. Дарья раздумала писать репортаж о наркотических забавах эстрадных звезд, отложив ее на потом. Она увлеклась новой темой о закрытых военных городках, брошенных Министерством обороны на произвол судьбы.

Вскоре неугомонная журналистка укатила в продолжительную командировку. Руководствуясь непредсказуемой женской логикой, Дарья не предупредила Святого о своем отъезде, оставив на автоответчике краткое сообщение.

Анус тоже канул в небытие. След наркоторговца, казалось, затерялся навсегда. Но судьба тасует карты по-своему, определяя, где пересекутся дороги разных людей.

С отъездом Дарьи Святой с головой окунулся в работу: ушлый бизнесмен прикупил партию раритетов, требовавших срочной реставрации. В гараже-ангаре появились уникальные экземпляры, среди которых особенно выделялся один лимузин.

Четырехдверный «Опель» с откидным верхом, по непроверенным данным, принадлежал когда-то рейхсмаршалу Герингу, главнокомандующему военно-воздушным флотом нацистской Германии. Время не пощадило автомобиль. Коррозия и езда по российским дорогам изувечили машину. Бизнесмен, отваливший изрядный куш за приобретение, требовал восстановить «Опель». Машину можно было продать за границу поклонникам толстозадого нациста или настоящим ценителям старины. Денег от подобной сделки могло хватить на строительство настоящего музея и на взятки для московских чиновников, не привыкших мелочиться.

Вся бригада, засучив рукава, принялась обхаживать автомобиль. Святой дневал и ночевал в ангаре на пару с Николаевичем. Старик, года два назад похоронивший жену, не любил сидеть без дела. Работой он спасался от одиночества.

Машина стараниями умельцев, каждый из которых был в своем роде уникальным, обновлялась, приобретая вторую молодость. Отполированный корпус «Опеля» сиял новым лаком и хромированными крыльями. Под капотом без пятнышка масла находился обновленный двигатель. Оставалось доделать сущие пустяки, связанные с механизмом подъемника верха, амортизаторами и элементами внутренней отделки. Ударно потрудившаяся бригада, вкалывавшая без выходных, взяла у владельца гаража краткосрочный отпуск, и недоделки пообещали ликвидировать Святой и Николаевич.

Святой вообще удивительно быстро сходился со стариками. Не с дебиловатыми маразматиками, полагающими, что все лучшее осталось в прошлом, а настоящее – сплошное дерьмо и болото. Нет, Святой находил общий язык с людьми, у которых за простецкой внешностью скрывалась мудрость, приобретаемая только с годами. Николаевич принадлежал к такому сорту людей. Немного ворчливый, любящий загнуть матерком по подходящему поводу, старик был мастером от бога. В суждениях он был резок, но справедлив.

В полдень они, соорудив импровизированный стол, обедали. Дед купил китайскую лапшу быстрого приготовления, а Святой – банку польского паштета, печенье и фасованный в пакетики чай. Поглощая незамысловатую трапезу, они смотрели телевизор и обменивались впечатлениями о последних событиях в мире.