Магический универ. Книга 4. Дорога домой - Галина Гончарова

— А вылечить его можно?

Таня уловила самое главное. И вцепилась в рукав Лерга, с мольбой заглядывая ему в глаза.

Приятель застонал.

— Девушка, вылечить можно кого угодно и от чего угодно. Вопрос в другом. А нужно ли это ему? Отойдите-ка. Сначала мы проверим, хочет он быть здоровым или нет, а если да, то мне интересно, стоит ли он вашей любви. Вот тогда и лечить начнем. Не раньше.

— Но…

— я обещал посмотреть, вот и буду смотреть. Ёлка, займись дамой!

Я подмигнула супругу, мол, посмотри там, что этот друг думать будет, а сама цапнула Татьяну за руку и отвела в сторонку уговаривать. И все-то будет хорошо, и сейчас мы его посмотрим, и сама понимаешь, желание вылечиться должно быть добровольным… иначе никак…

А в следующий миг в мой разум ввинтилась мысль.

— Ёлка, это аут. Он ее не любит. Только был увлечен, ну как игрушкой. И лечиться он не хочет. Уверен, что все равно сдохнет.

— И не жалко бы. Ее жалко.

— Это точно. Она-то этого дурака любит до самых корней волос.

Я на миг задумалась. Уж что-что, а пакости мне всегда хорошо удавались.

— А если…

Терн поймал мою идею с полумысли. И улыбнулся — я была в этом уверена.

— Почему бы нет?

— я отвлеку эту героиню?

— А мы сейчас займемся парнем. Я буду тебе транслировать, только не мешайте…

Я и не собиралась.

Когда разум человека открыт и уязвим?

В бреду, в бессознательном состоянии… Вот сейчас этому Павлуше можно внушить что угодно. Но внушать мы не будем. А вместо этого дадим ему и этой девочке шанс на счастье.

Вылечим парня и прокрутим ему своего рода фильм. То есть сначала прокрутим, а потом вылечим.

В мире магии такое не сошло бы с рук. Любое воздействие на сознание там карается весьма жестоко. Не говоря уже о куче амулетов и природной способности защищать себя, которой там обладает каждый человек. Но здесь, где магия отошла в область преданий и легенд, где чародеем казался даже Кашпировский…

Разум людей совсем не защищен. И на него вполне можно подействовать. Мы не будем гипнотизировать Павлика. Или давать ему установки. Это чревато. Мы просто покажем ему сон. Лерг покажет. Лютик поможет, а Терн подстрахует. И все будет шито-крыто.

За спиной послышались неприятные звуки. Кого-то сильно тошнило. А потом и тусклый голос, спрашивающий на русском матерном, какого лешего нам от него надо. Таня, было, дернулась туда, но я не пустила.

— стой и слушай. Если хочешь добра — не мешай и молчи. И подтверждай все, что мы скажем. Ничего страшного не будет, обещаю. Это просто гипноз плюс голограмма.

Таня стиснула мою руку, но остановилась. И прислушалась.

— Какого… и … вы мне не даете сдохнуть к …!?

— А что — очень хочется? — послышался насмешливый голос мужа.

В ответ его покрыли матом. Но элвар даже и не подумал останавливаться.

— ага. Значит, сдохнуть мы хотим. Понимаем, что идем прямиком в могилу, но останавливаться и не собираемся. Из любопытства, что ли? Как оно там? Да нет. Хочешь, чтобы все скорее кончилось. А самоубиться духу не хватает. А о чем ты, сопляк, думал, когда начинал эту гадость жрать!?

В этот раз мат был более яростным.

— ага. Хотелось новых ощущений. Сначала травка для обострения, потом кокс для работоспособности, а потом и герыч. И такое наивное убеждение, что можешь бросить в любой момент. А вот когда понял, что дороги назад нет, что ж ты сделал? А ничего! Предпочел скорее загнать себя в гроб. И даже не подумал о девчонке, которую стащил за собой в этот кошмар! Ничтожество!

Судя по яростному воплю, на мужа попытались броситься. И набить морду. Ага, щас! Во-первых, там ребята, а во-вторых, даже и не будь у супруга телохранителей, с ним драться — это такая разновидность самоубийства. С его реакцией, скоростью движения, силой… элвар — это живая машина убийства.

— Что, правда глаза цепляет? Валяешься!? И даже не вспоминаешь о ней?! А она за тебя душу отдала!

Я покосилась краем глаза. Сцена была что надо. Элвар на миг снял амулет маскировки. И предстал во всей красе. В древней короне, с распахнутыми черными крыльями за спиной, с оскаленными клыками — одновременно то же самое проделали Керрон и Винер. Парень сдавленно пискнул, выпучил глаза — и ушел в обморок. Таня едва не последовала за ним, но я удержала парой пощечин.

— кому говорят — голограмма! Такая большая, а в чертей веришь!

Девушка кое-как опустилась на траву.

— а как тут не поверишь?!

— Молча. Не смотри в ту сторону. Подумай о простом — будь они чертями, они бы хоть спортивные костюмы поменяли на что-то приличное. А они?

Действительно, черти в спортивных костюмах смотрелись экзотично. Но не для разума наркомана, которому Терн еще послал такую эманацию страха, что взводу солдат хватило бы описаться. А Лерг еще и корректировал восприятие. Поверьте на слово, наркоша сейчас видел вовсе не элваров, а нечто намного более экзотичное. Как бы не всадников Апокалипсиса.

— Д-действительно.

— И еще. Тебя не спрашивали про душу. Тебя спрашивали про добровольность лечения. Чуешь разницу?

Таня успокоилась. И посмотрела мне в глаза.

— Ему точно ничего не будет?

— Сложный вопрос. Но ты же хочешь, чтобы его вылечили?

— Да!

— Тогда молчи и терпи. Клизма — и то дело болезненное.

Таня согласилась с этим утверждением. И опять отвернулась в ночь. А за нашими спинами ребята продолжили обработку. Терн транслировал мне внушаемое — и я почти видела, как это выглядит и звучит.

* * *

Керрон нависает над наркоманом, расправив крылья в боевой форме…

— Значит так, урод. Татьяна — знаешь, о ком я говорю?

— Знаю…

— Она продала душу, чтобы дать тебе здоровье и шанс на новую жизнь. Но это все с оговоркой. Если примешь добровольно — сделаю. Нет — подохнешь. Ты согласен лечиться?

— С-согласен…

И в дело вступает Лерг.

— Отвечай мне, если сейчас тебе вернут здоровье — ты опять станешь принимать наркотики?!

Ответом ему был трехэтажный матерный загиб.

— Значит, не станешь. Ты добровольно хочешь от них отказаться? Ты никогда больше не испытаешь подобного удовольствия. Вообще никогда. Ни от алкоголя, ни от наркотиков.

Матерное указание места следования наркотикам и алкоголю было лучшим ответом. Я ухмыльнулась. Так-то!

— Солжешь — узнаю. Умрешь при лечении. Понял? И прекращай материться. А то наш песик тебе язык оторвет! Будешь здоровым, но немым. Усек?