Девочка, я тебя присвою. Книга 1 - Елена Безрукова

он такой. Политик, а зачем-то взял деньги у моей мамы. Или просто взял ее себе в рабство? Куда она пойдет от него теперь, если у нее даже квартиры теперь нет?

Что же он такое наговорил и наобещал ей, если моя мама, такая всегда рассудительная, вдруг согласилась на такую глупую не побоюсь этого слова аферу?

Однако со мной она говорить на эту тему отказывалась, и более того — мы ссорились, что вообще бывало у нас очень редко…

Уже эгоистично начала думать, что мама меня больше не любит. Она вырастила меня, захотела женского счастья и решила любить Владимира. Словно бы ее сердце способно любить только кого-то одного, и мое время вышло, более для меня места там не нашлось.

Мама, конечно, интересовалась как и раньше всеми моими делами, но что-то в ней безвозвратно изменилось. Она словно стала дальше от меня, зарылась в чувствах к Завьялову…

И как на это все реагировать я совсем не понимала. Мне просто было горько и грустно от этого, и предстоящая жизнь в доме Владимира не радовала тоже, а даже словно сулила какие-то несчастья. Хотя, может, я себя и накручивала зря — просто мне не нравится «Володя», и я отношусь к нему в принципе предвзято.

Но мама все уже решила и сделала, и мне не остается больше ничего, кроме как подчиниться и ехать вместе с ней. Другого варианта у меня нет — мне еще целый год учиться в школе, нужно готовиться к экзаменам, где же мне еще это делать? Не на улице же…

Все вышло, как захотела мама: вещи были собраны, а мы вместе с чемоданами вышли за дверь. Какие-то молодые люди вместо Владимира помогали нам снести вниз чемоданы и запихать их в багажник машины.

Мама закрывала ключом нашу квартиру, которая больше нам не принадлежит по документам, а мне все казалось, что она закрывает на ключ нашу с ней спокойную жизнь.

— Ты уверена, что правильно поступила? — спросила я, чувствуя, как почему-то бешено бьется сердце, в груди поднимается паника, а на глазах выступают слезы.

— Кристин, — повернулась ко мне мама, убирая ключи в сумочку. — Ты опять начинаешь? Мы же с тобой все уже обсудили. Пойдем, нас ждут.

— Обсудили, — снова начала закипать я, не обращая внимания как слезы от обиды скатываются сами по себе по моим щекам. — Ты сама все решила за нас обеих. Это был твой выбор. И Володи. Меня ты не спрашивала.

— Потому что ты, радость моя, еще несовершеннолетняя, и решать такие вопросы, как квартирный, все равно не в состоянии. Вот наступит тебе восемнадцать, купишь квартиру и будешь там решать уже, что и как с ней делать.

— Мам, ты словно на другом языке со мной говоришь…

— Пойдем, — взяла она меня за локоть и повела к лестнице. А мне так тяжело было отсюда уходить, зная, что я больше никогда, никогда сюда не вернусь. Мне было это больно. Я словно шагала в пропасть, а не по лестнице вниз. — Ну чего ты плачешь, глупая? Все будет хорошо. Неужели твоя мама тебя бы бросила?

Да вот я и не знала, что тут может быть хорошего…

Чем же ты мама, руководствовалась, отдавая Владимиру деньги за нашу квартиру?

И что из этого может выйти хорошего, тоже не понимала.

— Ну а мебель? — спросила я, следуя за ней по ступенькам. Она вела меня за руку, словно я могу передумать и остаться жить в подъезде. — Они все выкинут…

— Пусть, — пожала плечами мама. — Этой мебели уже столько лет… Могут выкинуть, если хотят, или пользоваться. А у нас с тобой, милая, совсем другая жизнь начнется теперь. У нас будет новая, красивая мебель, вот увидишь…

Я покосилась на маму. Владимира ли она любит, или же жажда роскоши ей совсем разум отключила? Она всегда мечтала жить богато и красиво. Теперь ее мечта сбывается. Только за все в этой жизни надо платить. Даже страшно представить какова будет цена ее желания… И сдается мне, что платить за него мы будем обе.

Я последний раз кинула грустный взгляд на нашу самую обычную, но такую родную, серую пятиэтажку, потом села в машину на заднее сиденье рядом с мамой, а молодой человек, присланный Владимиром нам для помощи, закрыл за мной дверь.

Он сел впереди рядом с водителем, и дорогая иномарка выехала со двора. Навстречу нашей новой, совсем новой жизни.

25

— Это твоя комната, — показывал дом нам сам лично мамин жених.

Он обращался ко мне. Мы стояли посредине большой светлой комнаты с окнами в пол и собственным санузлом.

Комната хорошая. К ней претензий у меня не нашлось. Она даже понравилась. Но все равно мне тут пока неуютно — это не мой дом. Хочется обратно в квартиру, в свою маленькую комнатку, такую привычную и родную… Но придется оставаться тут. И привыкать…

— Тебе нравится? — спросил Владимир. — Может, чего-то не хватает? Прислуга принесет.

Я обернулась на него. Мамочки мои, тут еще и прислуга есть? Да уж, как в другой мир попала… Мы с мамой о таком и мечтать не смели.

— Пока не знаю, — ответила я. — Я же первый раз вижу эту спальню. Но мне ничего не потребуется, не беспокойтесь. А если и понадобиться — я сама все найду.

— Что ж… Ну ты всегда можешь обратиться к Лине — это наша домоправительница. Она тебе поможет по любым вопросам, касаемо дома.

— Хорошо, учту, — кивнула я.

— Если тебе здесь будет некомфортно, ну мало ли… Не по фен-шую, то можем выделить тебе другую спальню, — сказал он.

— Да не нужно, — откликнулась я. — Вы и так очень гостеприимны, и комната очень хорошая.

— Отлично, — улыбнулся он. — Тогда располагайся. — Кстати, в соседней комнате живет Дина — надеюсь, вы подружитесь.

Я тоже на это надеюсь, хоть и мало шансов даю на эту дружбу — слишком уж мы разные. Она росла принцессой среди слуг, а мы с мамой гречку неделями ели и полы мыли сами. Но если уж нам предстоит вместе жить и быть одной семьей, то хорошо бы наладить контакт и создать хотя бы видимость дружбы.

Значит, Владимир поселил нас рядом в надежде, что мы будем чаще пересекаться, общаться, и как следствие — возможно, и подружимся…

Может быть, может быть…

Но прежде чем подружиться со всеми членами семьи, мне бы все же хотелось выяснить один момент… От которого сейчас многое зависело. Я, конечно, в угоду