Империя Звезд - Элисон Бэрд

Он показал на царский герб у себя над креслом — золотое лицо, окруженное лучами, и ударил в герб жирным кулаком.

— Узрите же нас! Мы, аватара Голоса Божьего, Бессмертного, мы, воплощение Валдура!

Снова шелест листьев пробежал по собранию. Разве Зедекара и его предшественники не делали таких же заявлений? Мандрагор посмотрел на высокие окна зала и сосредоточился. Придворные дружно ахнули, когда над зубчатой стеной хлестнула молния, и так близко, что синий свет полыхнул почти одновременно с оглушительным раскатом грома. В собравшейся на улице толпе раздались крики, потому что небо над стеной было безоблачно.

Придворные съежились, и страх их был реален, как едкая вонь дыма. Халазар тоже пошатнулся и сейчас старался вернуть себе величественную позу.

— Глядите же! Это было знамение. Пусть герольды разойдутся по городу, разъедутся во все страны, завоеванные нами. Да станет известно, какие чудеса совершили мы. Да узнают люди, что истинный бог-царь явился! Прежде всего я сокрушу Маурайнию и Содружество. Затем, когда весь этот мир будет у моих ног, я вознесусь в небо и возьму Арайнию! И знамя Черной звезды да взовьется над ее землями!

Герольды, пожалуй, лишнее, подумал про себя Мандрагор, прислушиваясь к суматохе на улицах. Народ, от крестьян до придворных, сам разнесет вести. Караваны торговцев понесут известие о «знамении» по всем соседним землям, а шпионы Содружества уведомят западного монарха о том, что здесь произошло. Три тысячи лет назад одинокая молния в Маурайнии подвигла козопаса стать пророком и создала веру, распространившуюся по миру, как пожар. Кто знает, что могла сделать его нынешняя молния для этого мрачного деспота и его опустошительных орд?

«Ну вот, Эйлия, — подумал он, — что же ты будешь делать? Останешься на Арайнии, в безопасности, — или придешь на помощь миру, который когда-то называла родным?»

— Вперед! — проревел Йомар, вытянув перед собой обнаженный меч и пришпорив боевого коня.

В ответ ему его армия с ревом бросилась через каменную гряду. Внизу, в пустыне, находился противник численностью до трехсот человек пеших копьеносцев, поддержанных колесницами и конницей. Заходящее солнце пылало на наконечниках копий и обнаженных мечах, будто оружие уже окрасилось кровью. Но никто из людей Йомара не дрогнул. Они бросились в схватку, замелькали мечи и копья. Воздух звенел ударами мечей о щиты, выкриками и стонами умирающих, ржанием перепуганных коней.

Йомар отъехал чуть в сторону от битвы, несколько минут внимательно присматривался, потом поднял правую руку.

— Все! Хватит! — крикнул он.

Одетый в мантию немерей на ближайшем гребне холма поднял руку в знак понимания. Тут же вражеские солдаты исчезли, как мираж в пустыне — бронированные фигуры растаяли в воздухе, — и остались только люди Йомара. Они обернулись к нему с любопытством и ожиданием.

— Уже лучше, — сказал он и с этой скупой похвалой спрыгнул с седла.

Со своими арайнийцами — сплошь добровольцами — он приехал в эту пустынную сухую местность, слегка напоминающую пустыни Зимбуры, чтобы обучать их как силу вторжения. Люди Элдимии, напуганные после припадка пророчества у Эйлии, хотели, чтобы она повела армию, как было предсказано, но этого ее отец и телохранители не позволили бы. Ходили слушки, что Эйлия разыграла этот «припадок», чтобы получить под командование предсказанную армию, и хотя мало кто верил этому обвинению, не слишком бы хорошо выглядело, если бы она имела к этому какое-то отношение. А эти люди научились выносить жару, двигаться по пересеченной местности, а пессимистические предсказания Йомара, что большая часть из них запросится обратно, не пройдет и двух недель, не оправдались.

— Может, они ничего не знают о том, как драться, — признался он Дамиону, когда они вдвоем лезли обратно на холм, — но дух у них есть, надо отдать им должное. Лотар! — взревел он, останавливаясь и упираясь руками в бока. — Ты чего тут делаешь?

Молодой элейский рыцарь вскочил с валуна с виноватым видом, что его застали сидящим.

— Виноват, господин начальник! Я убит.

Йомар с досадой поморщился:

— Опять? Который уже раз за эту неделю?

— Шестой, господин начальник!

— И как на этот раз?

— Копьем в глаз, господин начальник! Смертельная рана.

— Убили один раз — это может быть случайностью. Шесть раз — это значит, ты беспечен. В бою тебе полагается стараться не быть убитым. Не знаю, что ты там делал, но больше этого не делай.

— Никак нет! То есть так точно, господин начальник.

Неподалеку несколько рыцарей упражнялись в фехтовании на мечах, двигаясь с таким изяществом, что это казалось танцем, а не боем, даже с тяжестями, которые Йомар заставил их привязать к ногам для воспроизведения более сильной гравитации на Мере. С ними была Лорелин. Она дралась, как мангуст с коброй — металась вокруг противника, бросалась вперед и назад, вызывала противника на выпад и уходила в сторону, заставляя его терять равновесие. Она обращала превосходство противника в силе и весе против него, используя приемы, усвоенные — как ни странно — в каанском монастыре, где она воспитывалась. Каанский народ, низкорослый по сравнению с другими, выработал приемы сражения, позволяющие побеждать врага больше и тяжелее себя. Бин-йара учила больше полагаться на скорость и ловкость, чем на грубую силу, и построена была на основе движений, подсмотренных у диких зверей, птиц, камышей, склоняющихся на ветру. Со временем эти движения усвоили каанские жрецы, потому что при их медленном исполнении в сопровождении медитации они достигали и другой цели: дисциплина тела и духа. Лорелин явно как следует изучила бин-йару, пока жила у каанских монахов, и Йомар не мог не отметить, что это сделало ее отличным бойцом. Он окинул взглядом учебное поле, глядя на гибкие тела, нападающие и парирующие удары. Они были хорошими бойцами, эти серьезные молодые люди, гордые своими доспехами.

Но достаточно ли хорошими? На Арайнии искусство войны стало искусством в буквальном смысле, как музыка или танцы. Лучники стреляли в цель, не обучаясь убивать, а соревнуясь в умении. Фехтование на мечах превратилось в вид спорта, потешные поединки стали праздничным представлением. На большом ипподроме Мирамара цирковые лошади вставали на дыбы, лягались и отскакивали в сторону, как в конном балете, и мало кто помнил, что изначально это были движения боевых коней в схватке — для защиты всадника от врага. Как будто арайнийцы за много веков превратили бой в какую-то разновидность красоты.

Все боевые искусства в этом мире существовали, но когда наступит время, смогут ли арайнийцы ранить и убивать противника? Эти вот ребята хотя бы научились «убивать» иллюзорного врага, состряпанного магами — призрачных воинов, которые умели орать, кричать и стонать, — но мальчики знали, что это всего лишь фантомы. А смогут ли они всадить меч в настоящее тело, убить живого человека?

— Должен быть у них где-то глубоко инстинкт убийства, — буркнул он. — А может, не так уж глубоко. Загляни в душу человека — найдешь зверя.