Шаг третий. Призовой - Сергей Чернов

хмыканью делаю вывод, что всё в порядке.

— Она шпагаты в палате делает, — закладывает меня сестра. Не реагирую, я — сфинкс.

— Шпагаты? — задумчиво переспрашивает врач, — головой при этом не трясёт? Спокойно сидит и всё? Пусть делает. Лалиса-ян, только аккуратнее. Тебе даже ходить надо осторожно. С сотрясением мозга не шутят. Даже лёгким.

Согласно опускаю и поднимаю ресницы. Ими, ха-ха-ха, можно двигать. Все рекомендации старательно выполняю. Шаг освоила такой, что голова и вся верхняя часть тела при движении неподвижны. Не идеально, врать не буду. Надо вот такой тренировать: https://youtu.be/XkDp234u714

По приходу в палату, — шла медленно, изо всех стараясь не менять высоту головы ни на миллиметр, — вспоминаю о ещё одном деле. Надо поэкспериментировать с шевелюрой. Вооружаюсьрасчёской.

Когда удаётся сплести небольшую узкую косичку спереди слева, меня отвлекает телефон. Появился у меня снова этот бесцеремонный девайс, нагло распоряжающийся моим вниманием.

— Юри? — приходится возвращать норовящее расплыться в улыбке лицо в состояние застывшей маски, — аньён!

— Как у тебя дела?! Только сейчас смогла дозвониться? Что у тебя было с телефоном? Я тебе сделала новые рисунки! Когда ты напишешь новую книгу? Хоть немного…

Опять приходится давить рвущийся наружу смех. Не понимаю, почему при её такой ужасной надоедливости мне нравится с ней общаться?

— Сегодня же к тебе в больницу приеду!

— Ой, не надо, Юри. Выгляжу ужасно, не хочу, чтобы ты меня такой видела…

— В какой ты больнице? — Юри не желает ничего слышать. А придётся.

— Не скажу.

— Ну, Ла-ли-и-и-са!

— Отвечаю на твои вопросы по порядку, — методично начинаю восстанавливать порушенную канву беседы. — Телефон у меня был разбит, поэтому ты не могла дозвониться. Надо было купить новый, вытащить и принести симку из старого. Короче, только со вчерашнего вечера телефон появился.

— А что с этими бандитками? Их накажут?

— Рисунки мне сделала? Замечательно. Но только дома смогу посмотреть. С телефона неудобно почту просматривать, — методично продолжаю отвечать на заданные вопросы. — Когда новую книгу напишу? Тут могу тебя обрадовать. На уроки, тренировки и репетиции не хожу, занимаюсь лечением и книгой. Целиком не напишу, конечно, но сильно продвинусь.

— Ну, Ла-ли-и-и-са! — опять стонет Юри. Почему-то тщательные и исчерпывающие ответы на её же торопливые вопросы девочку не радуют. Опять с трудом удерживаюсь от смеха.

— Бандиток обязательно накажут. Из школы их точно выпрут. И это, Юри… мне с тобой доктор запрещает разговаривать.

— Ы-ы-ы… — не опознаю междометия, испущенного Юри.

— Когда разговариваю с тобой, постоянно тянет хохотать, — объясняю я, — а мне доктор запретил смеяться, чтобы ранка на лице хорошо срослась. Поэтому тебе ко мне нельзя. Я слишком сильно радоваться буду, и швы разойдутся.

Такой поворот девочку устраивает. С трудом, но устраивает.

— Когда выйдешь, сразу дай мне почитать, что написала, — требует Юри напоследок.

— Сразу не получится, Юри, — с наслаждением прислушиваюсь к её стонам. — Только через полчаса, как дома окажусь. Надо включить компьютер, загрузить начало, скачать с флешки продолжение… это если меня родственники не примутся терзать. Против мамы и бабушки я бессильна.

Когда отключаюсь, с трудом сдерживаю улыбку. Необычайно забавная девочка. И принимаюсь за книгу…

За два дня до.

Место действия: квартира семьи Чонг

Время действия: 20 октября, время 20.20

— Дорогой, что ты делаешь? — взвизгивает женщина и бросается к улетевшей в угол от мощной оплеухи девушке. СэГе неуклюже ворочается, кое-как вылезая из-под опрокинутого кресла.

— Что я делаю? А действительно, что я делаю? Поздно уже что-то делать. Эта тварь, которая считается нашей дочерью, уже такого наделала… — обманчиво спокойно заявляет мужчина и садится в кресло.

— Ну-ка, иди сюда! — командует он.

— ДаХун, не надо! — умоляет жена.

— Поставь её вот тут, — не обращая внимания на просьбы жены, мужчина тычет пальцем перед собой. Дождавшись желаемого, начинает воспитательную беседу.

— Сначала расскажу тебе, что ты натворила, а ты мне потом — зачем ты это сделала.

— Итак. Администрация школы уверена, что зачинщица — ты. Как мне рассказали, ты не первый раз кидаешься в драку с этой Лалисой Ким. Поэтому, с какой стороны на осла ни смотри, он останется ослом. Ты — главная виновница, тебе и отвечать. Вернее, всем нам.

— Вы разбили ей телефон. Платить — мне, — ДаХун загибает первый палец. — Вы изорвали ей школьный костюм. Они купят новый за мой счёт, — загибается второй палец. — Счёт из больницы оплачивать тоже мне.

ДаХун перестаёт мелочиться и загибает оставшиеся пальцы.

— Мне прямо сказали, что если мы не заплатим Кимам двадцать миллионов, как компенсацию морального ущерба, ты сядешь в тюрьму, — ДаХун загибает все пальцы на второй руке.

Супруга ахает и прижимает руки к лицу. СэГе опускает голову ещё ниже.

— Из школы вам всем придётся уйти. Тихо, если мы всё выплатим и громко, если начнём спорить. Естественно, я спорить не собираюсь. Только уголовного суда нам не хватало.

— Теперь объясни мне, дочка, как ты умудрилась в один день, да какое там! В один час, в одну минуту спустить всё своё будущее в канализацию? За каким хером ты ринулась в драку с этой девочкой? Что такого она могла сделать, чтобы ты, не задумываясь, пожертвовала своим будущим? Она — террорист и угрожала взорвать в центре города атомную бомбу? Или закинуть в городской водопровод какой-нибудь ужасный яд? Угрожала в Сонхва всех расстрелять? Скажи мне, дочь, чем тебе так не понравилось Сонхва, что ты решила, что в тюрьме тебе будет лучше?

Начавшая всхлипывать в начале горячей речи отца к концу СэГе начинает подвывать. ДаХун строго, со значением смотрит на жену. Та начинает утешать девушку и выспрашивать. Через минуту, сквозь нытьё, та начинает вести рассказ. Не особо речисто. Подсказывает мать.

— Она говорит про какого-то мальчика…

— Так, — кивает отец семейства, — есть какой-то мальчик. Причем тут он?

— Он мне нра-а-а-вится… а она вокруг него вьётся… я ви-и-дел-а-а…

— Что ты видела? — терпеливо выдавливает подробности мужчина. — Они целовались, ходили под руку, она с ним кокетничала?

Выясняется, что никаких обнимок и поцелуев, только разговаривала пару раз и да, улыбалась при этом.

— Когда с другими людьми эта Ким разговаривает, она улыбается или нет?

— Не зна-а-а-ю…

— Значит, ты не знаешь, ведёт ли она себя с мальчиком как-то по-особому или нет. С чего ты решила, что она хочет с ним подружиться? С другими мальчиками она общается?

По мере вопросов до СэГе только сейчас доходит вся беспочвенность её подозрений. Не находится никаких оснований, кроме беспричинной ревности.

— А тот мальчик, он в курсе, что ты хочешь с ним дружить?

— Я ему не говор-и-и-ла…

— Очень хорошо, — мужчина для себя всё решил. — Допустим, Ким