Взаперти - Елена Филон

Идти далеко опасно, поэтому сходим с Кеем с окружной дороги и устраиваем Би под одним из невысоких деревьев на поросшем травой участке.

— По крайней мере, она умерла человеком, — слова сами вырываются у меня изо рта, и я отворачиваюсь от Би, чтобы встретить взглядом восходящее солнце.

— Нужно возвращаться, — приглушенно говорит Кей и подходит ближе.

Я невесело усмехаюсь:

— Было бы куда… возвращаться.

— Возможно еще не все потеряно.

— Сам-то в это веришь? — с горькой улыбкой, поворачиваюсь к Кею.

— Верю.

Я вновь усмехаюсь и, глядя под ноги, качаю головой. Сложно поверить, что это сказал Кей.

Делаю вздох:

— Я видела тебя. Тебя настоящего. В своей голове.

Лицо Кея на удивление расслаблено, даже тонкая впадинка между бровями исчезла, а напряженные губы слегка приоткрыты, словно он хочет что-то сказать, но не знает, стоит ли…

— Уверена, что знала тебя раньше. Ты был для меня… кем-то… важным.

Губы Кея поджимаются, руки упираются в бока и с глубоко задумчивым видом он отводит взгляд в сторону:

— Ты думаешь, я слепой? — грубость в его голосе удивляет меня, потому что он не выглядит злым, или безразличным. — Думаешь, я не думал над тем, почему наши с тобой татуировки настолько похожи? Совпадение? Вряд ли. — Кей выдерживает паузу, глубоко вздыхает и, глядя на меня, качает головой: — Вот только… в этом месте мы никто друг другу. Я не должен тебя помнить. Как и ты меня. И не должен говорить о том, о чем не следует говорить. Все, что мы должны сделать, это… выполнить то, зачем пришли. И верить.

Я не понимаю, о чем он говорит.

— Верить? Во что я должна верить?

Лицо Кея остается спокойным, беспристрастным, и едва заметный намек на печальную улыбку касается его губ и тут же гаснет.

— Верить в то, во что другие не верят.

Я напрягаюсь, выпрямляю спину и сжимаю кисти в кулаки:

— Что ты знаешь? Кей… что ты вспомнил?

— Ничего… нового. — Еще несколько долгих секунд Кей не сводит глаз с моего застывшего в непонимании лица, затем лишь коротко пожимает плечами, разворачивается и уходит.

ЧАС СПУСТЯ

— Пока что здесь безопасно, — Ти опускает блондинку на грязный плиточный пол холла некогда трехзвездочного придорожного отеля, вооружается пистолем и озирается по сторонам. — Джей, запри все двери. Ви, проверь кухонное помещение и кафе. Си, по отелю не шастать, иди, вон, посиди на диванчике.

— Я не маленький, — огрызается мальчишка, вытаскивает планшет из-за пазухи и послушно шурует к одному из невзрачных кожаных диванов.

Ти продолжает раздавать команды:

— Кей займись Ди и чуть что… ты знаешь, что делать. На верхние этажи не ходить, — командир указывает на широкую полуразрушенную лестницу, сплошь заваленную различным хламом. — Я проверю ванные комнаты. Си, идешь со мной.

— Ты же сказал сидеть на диване.

— А теперь говорю идти со мной. Давай, шуруй и не вякай.

Мы не просто так посетили это место. Одно из немногих мест на тепловизоре, в котором не наблюдалось передвижений красных точек, то есть моров… или выживших, но проверять никто не захотел; нас и так осталось слишком мало.

"Этот отель станет нашим перевалочным пунктом перед походом в главный пункт назначения, — это были слова командира. — Нужно помыться, чтобы избавиться от запаха крови, сменить одежду и подкрепиться. А потом уже можно будет и задуматься над тем, как поступать дальше".

Это значит: отправляться за головой Королевы, или искать выход попроще.

Никто не говорит об этом вслух, но уверена, все, как и я склоняются верить теории мальчишки о том, что все мы прибыли в этот город с определенной целью и эта цель до сих пор мигает красным огоньком на гаджете Си. И за всем этим кто-то стоит. Кто-то, кто имеет прямое отношение к этому слову — "МОРА". Очень символично, надо заметить, было называть карту или операцию или команду или организацию… неважно что, в честь этих уродливых существ, которые когда-то были такими же людьми, как и мы.

В мрачных коридорах грязно, воняет гнилью и разложениями, приходится зажимать нос рукавом комбинезона и дышать через раз, чтобы подавить подкатывающую к горлу тошноту. На кухне отеля нахожу несколько давно сгнивших человеческих трупа, мебель поломана в щепки, холодильные шкафы навалены один на одного, как фигуры домино. В кафе обстановка ничуть не лучше, словно во время апокалипсиса в этом здании проходили настоящие военные действия.

Фонарик в руке начинает мерцать и тухнуть — батарейки на исходе, приходится возвращаться.

— Чисто, — сообщаю я командиру и слышу в ответ тоже самое.

Мы взяли с собой тепловизор, но всегда лучше перестраховаться.

— Душевые исправны, — с задумчивым видом говорит Ти, копошась в своей сумке с оружием. — Вода ледяная и ржавая, трубы стонут, так что времени наслаждаться процессом не будет. Две минуты у каждого, чтобы смыть с себя пот и кровь. Вот, разбирайте, — командир подхватывает со стола кучу одежды и швыряет на пол. — Все, что нашел. Запах тот еще, но лучше уж вонять так же как весь этот город, чем быть ароматной наживкой для моров.

Хватаю первые попавшиеся штаны и плотную полинявшую рубашку и направляюсь к душевым.

— По очереди, — кричит за спиной Ти. — Сначала куколка. Потом ты, здоровяк. Док пойдет последним, после меня и Си. У нас еще куча работы. Хватайте тряпки, простыни и затыкайте щели. Джей заканчивай жрать, я с тобой пайком делиться не буду.

— Не нервничай, босс. Ди уже завещала мне свой хавчик.

Высокие окна в душевой для персонала завешаны плотным куском ткани, и вряд ли это Ти постарался. Кто-то был здесь до нас. Кто-то выживал здесь до нас.

Устраиваю фонарик на раковине, так чтобы свет отражался от зеркала и рассеивался по всему помещению, сбрасываю с себя грязный комбинезон, ботинки и белье и захожу в одну из трех кабинок.

Трубы стонут, ледяная вода обжигает кожу, хватаю ртом воздух, пытаясь контролировать судорожное дыхание, и подставляю голову под острые струи.

Вспышка. Не чувствую холода, не чувствую воды стекающей по телу. Запахи исчезают, как и чувство тревоги, потерянности… Картинка перед глазами обретает краски и становится четче. Туман рассеивается, воспоминания сваливаются на меня как снег на голову: машина скорой помощи останавливается у дверей неотложки, врачи спешат оказать помощь пострадавшему, вытаскивают носилки, на носилках человек, чье лицо, шея и белая рубашка покрыты пятнами крови. Это девушка. Она беременна, объемный живот говорит о большом сроке. Она кричит, плачет и тормошит одного из врачей, словно требуя от него что-то… Тот пытается успокоить ее, качает головой и укладывает обратно.