Чумовая попаданка в невесту - Ульяна Гринь

Придётся всё же приучать Дану к самостоятельности. Пусть вышивает. Полотенец и ниток он ей купит.

— Боярышня! — в шутку позвал он девушку. — Прошу к столу!

Дана прибежала тотчас же, замерла в дверях и сложила руки в восхищённом жесте:

— Ой, как всё красиво! А пахнет как… необычно!

— Оно, в принципе, должно быть и вкусно, — скромно ответил Матвей, отодвигая стул и приглашая Дану сесть. — Может, недосолил… Но подсолишь по вкусу.

— Не хочу, чтобы ты растратился на соль для меня, — она покачала головой, взяла вилку — всё ещё неловко, но уже уверенно.

— Я тебя умоляю! Соль стоит копейки! Картошка дороже!

Дана посмотрела на Матвея с недоверием, потом взяла в руку солонку. Потрясла осторожно, удостоверившись, что она полна, и протянула:

— Наверное, у вас богатое княжество, раз каждый может себе позволить держать в доме столько соли…

Матвей очень постарался не рассмеяться и подвинул ближе к Дане плошку с салатом. Попробовав помидоры, девушка наморщила лоб:

— Очень странный вкус. Это овощ?

— Кто говорит, овощ, кто — фрукт, а некоторые считают его ягодами.

— Ягоды сладкие, — возразила Дана. — А это… пряное.

— Если честно, то мне всё равно. Хочешь картошки?

— А это тоже овощ или ягода?

— Это корнеплод, — развеселился Матвей, накладывая ей в тарелку запеканки.

— А-а-а, корешки, значит… Мы их запекаем, только такого у нас нет.

— Конечно, ведь только через несколько веков Пётр Первый привезёт в Россию первые клубни картошки, — менторским тоном сказал он. — А что вы едите, кроме репы?

Они болтали на кулинарные темы почти час. Дана, как и в прошедшие несколько дней, оказалась благодарной слушательницей и обстоятельной рассказчицей. Матвей узнал, как печь хлеб в русской печи, и объяснил всё, что знал, о производстве сахара и муки. А потом невзначай упомянул о десятках разных пирогов и тортов, которые можно купить в магазине недалеко от дома. Дана не поверила. Матвей предложил:

— Ну, тогда пойдём и сама увидишь!

— Как это? — растерялась девушка. — Надо выйти из дома?

— Без этого не получится дойти до магазина! — рассмеялся Матвей. — Одевайся и пошли!

— У меня нет одежды, — опечалилась она.

— Вот беда! Надень Янкины штаны, сапожки, куртку. Они тебе будут впору, ведь вы одинаковые по размерам.

— Я не могу, — Дана опустила глаза. — Мне кажется, если я надену порты и этот тулуп с цветами, то никогда больше не вернусь домой. Да и не хорошо это… Чужие вещи-то.

Матвей встал, подошёл к ней, тронул за плечо, не зная, как утешить. Сказал неловко:

— Дан, не грусти. Всё наладится. Мы обязательно найдём способ поменять вас обратно.

— Эх, Матвеюшка… Знать бы, взаправду ли всё, что со мной приключилось, это Божья воля…

Она была такой печальной, что невольно захотелось её утешить. И, в то же время, Матвей знал, что эта девушка — не его. Не Яна. Уже хотя бы потому, что Янка никогда не звала его так ласково. Мотя, жопа моя, Матик, Матвеище даже! Но никогда Матвеюшка…

— Ладно, иди оденься, я покажу тебе Москву, — нарочито весело сказал он, чтобы не скатиться в тоску. — Сейчас подберём тебе гардеробчик. И не парься. Янка, если оказалась на твоём месте, точно натянула твоё платье.

Через полчаса Дана со смущённым лицом вышла из комнаты на кухню и робко протянула:

— Ну как?

Матвей поднял брови и ответил:

— Вау!

Девушка преобразилась и стала ещё больше похожа на Янку. В джинсах-слим, в толстом, грубой вязки сером свитере, в ботиночках на каблучках она была просто красоткой. Решено! Долой банный халат и длинные ночнушки. Пусть осваивает современную моду!

— Ты охренительна!

— Охренительна, — тихо повторила Дана, и по её лицу было видно, что она пытается увязать слово «хрен» с похвалой. Не поверила. Матвей качнул головой:

— Ну да, тут надо просто выучить. Охренительна — прекрасна. Я охреневаю — я нахожусь в прострации от чего-то. Хрен тебе — не получишь. Хрен с тобой — ну и ладно… Русский язык, самый великий и могучий, особенно что касается матерных слов и приравненных к ним.

— Матерные слова, — уже почти в панике сказала Дана. — А матерные слова обязательны? Их надо всегда всем говорить?

— Нет! — Матвей смеялся. — Только тем, кого хорошо знаешь! Не вздумай кому так на улице сказать!

— А что такое «прострация»?

— М-м-м… Когда ты охренел… То есть… Ну, застыл с раскрытым ртом, что ли.

— А-а-а… Всё это так сложно! У нас говорят: изумился, диво дивное увидел…

— Ну, тип того. Короче, ты просто диво дивное!

Дана подозрительно глянула на него и уточнила:

— Как чудо в перьях?

— Вовсе нет! Просто… ты очень красивая.

Матвей выдавил эти слова, которые, кроме Янки, никому не говорил, а Дана улыбнулась довольно:

— Ну вот, так бы и сказал!

Когда он открыл входную дверь, Дана прижалась к нему, схватила за локоть:

— Ой, боязно мне, Матвеюшка! Боязно-то как!

— Не бойся, я же с тобой.

— А вдруг потеряюся? Что со мной тогда станет?

— С чего бы тебе теряться? Ну, подожди. Вот.

Он протянул ей Янкин смартфон. Всё равно там, где сейчас его любимая девчонка, он ей не понадобится…

— Смотри. Код шесть-пять-три-один. Запомнила?

— Господь всемогущий, что это за закорючки? Куда чего тыкать-то?

Матвей выругался про себя. Всё оказалось намного сложнее, чем он думал. Ладно, мы пойдём другим путём, как завещал великий Ленин. Открыв приложение для пароля, Матвей выбрал графический ключ:

— Смотри, вот так — рисуешь три линии, и он откроется.

Продемонстрировал, протянул Дане. Как ни странно, с рисунком она справилась сразу. Он ткнул в контакты, потом в свой номер:

— Вот так сможешь мне позвонить. Просто нажмёшь на зелёную кнопку, приложишь телефон к уху, и я отвечу. Договорились?

— Диво дивное-е-е! — протянула с уважением Дана.

— Технология, — поправил её со смехом Матвей.

К счастью, шарахаться от машин Дана не стала. Жалась к нему, смотрела широко распахнутыми глазами на мир, но вела себя прилично. Зато разглядывала себя во всех витринах. И походу, ей нравилось. Вертелась во все стороны, чтобы не упустить ни малейшей детали… Правда, краснела ещё немного при взгляде на обтянутую джинсами попу, но это скоро пройдёт.

В Добрынинском было, к счастью, не слишком людно. И то у Данки чуть не случился приступ агорафобии. Матвей дал ей отдышаться немного, а потом взял за руку и повёл сразу к тортикам. Дана смотрела на витрину глазами восторженного ребёнка, а потом прошептала: