Момент - Эми Липтрот

роскошная вещь изготовлена из листового золота, на котором отпечатаны разные символы, линии и концентрические круги.

Шляпа выглядит очень эффектно, но меня особенно восхищает то, что узоры на ней изображают астрономические циклы. Кажется, она когда-то служила лунно-солнечным календарем, рассчитанным на много лет. Отметки соответствуют метонову циклу, периоду в девятнадцать лет, который является общим кратным солнечного года (времени, за которое земля делает полный оборот вокруг солнца) и лунного месяца (времени, за которое луна совершает полный оборот вокруг земли). Подсчитывая и умножая символы, можно создать календарную систему.

В шляпе больше знаний, чем можно приобрести за всю человеческую жизнь. Ее календарь рассчитан на пятьдесят семь месяцев, но чтобы изучить, понять и записать закономерности в движениях небесных тел, требуется намного больше времени. Шляпа – это способ хранить и передавать информацию и мудрость из поколения в поколение, и тот, кто имел доступ к этим знаниям – к возможности делать астрономические предсказания, – вполне мог бы казаться обладателем магических способностей.

На моем острове обнаружено много археологических находок. Примерно в километре от фермы, где я выросла, нашли серебряные сокровища викингов – броши, ожерелья и браслеты. Прямо вдоль побережья, на месте деревни эпохи неолита, заброшенной в начале бронзового века, были выкопаны таинственные каменные шары. Эти драгоценные предметы – шляпы, украшения, шары – объекты, которые люди считают важным защищать и сохранять, и они рассказывают нам о культуре, из которой происходят.

В течение последних десяти лет на острове, в месте, которое называется Несс-оф-Бродгар, ведутся масштабные археологические раскопки. Из-за местного климата работа на стоянке возможна только в течение нескольких недель летом. Команда профессиональных археологов и добровольцев откапывает своего рода «храмовый комплекс» периода неолита, построенный приблизительно пять тысяч лет назад. На его руинах были обнаружены кости четырехсот особей крупного рогатого скота, что предполагает церемониальное жертвоприношение, после которого храм, прослуживший тысячу лет, был разрушен.

Область моего исторического интереса – две недели в конце лета. Я помню все детали. Тогда я только что закончила есть багет с горгонзолой и открыла электронную почту. Я как раз собиралась проглотить последний кусок. Уже несколько месяцев меня преследует ощущение, что в горле застрял хлеб.

Эти несколько дней для меня как место преступления: я постоянно возвращаюсь к сообщениям, электронным письмам и журналу звонков, пытаясь выяснить, что произошло. Поступи я иначе, могла бы я это предотвратить? Я перечитываю старые письма. «На следующей неделе я буду делать нам кровать», – написал он всего за шесть дней до письма, которое положило конец нашим отношениям.

Стратиграфия – это раздел археологии, который путем изучения находок, построек и контекстов объясняет, каким образом и в каком порядке предметы попали в конкретное место. То, что известно под названием «разрезы», показывает, в какой точке прошлого была вырыта яма – в какой момент времени всё изменилось, когда культурные наслоения были сняты.

Я изучаю свой роман под разными углами, соскребая слои, проверяя, соответствуют ли свидетельства разным гипотезам. Он сказал, что не знал, что его бывшая вернулась в город, хотя она сообщила об этом в Instagram. Один пост уничтожил наши планы в кратчайшие сроки. Между моим исходящим звонком и его входящим прошло много времени. Виден ли на фотографии, сделанной за два дня до последнего письма, на его коже бледный отблеск вины?

Спустя шесть месяцев после отъезда я всё еще проверяю прогноз погоды в Берлине. Как одержимая, я просматриваю его профиль в Facebook и перечитываю страстные, бессвязные письма. Пора перестать вводить его имя в поисковую строку. Наше физическое общение закончилось. Он не присылает новых сообщений, но я цепляюсь за цифровые связи. Сколько раз я пролистывала эти страницы? Этот суррогатный контакт успокаивает. В электронной почте его имя уже давно спустилось в конец страницы, но я всё еще жду. Я вижу, сколько часов и минут назад он заходил в WhatsApp, и так я будто ближе к нему.

Я дремлю двадцать минут, затем просыпаюсь и с надеждой смотрю на телефон. Сообщения об ошибках приобретают новое значение: «Ваше соединение было прервано». Мои дни состоят из сигарет и многократного просмотра его страниц. Я не горжусь собой, я осознаю, что это нездорово, но не могу остановиться.

Б сказала мне, что страх – это память о боли, а зависимость – это память об удовольствии.

Я сказала, что только посмотрю, одним глазком взгляну под камень, но вот я стою на коленях, руки в грязи, по лицу течет пот, и отчаянно пытаюсь наскрести хотя бы что-то.

У многих, с кем я разговариваю, есть свои истории о преследовании в интернете на любовной почве. Когда я между делом стала расспрашивать друзей, они признались во взломе почтовых ящиков и паролей, в блокировке, разблокировке и повторной блокировке, в удалении аккаунтов, в самоизгнании из социальных сетей, в подделке профилей, в подмене личности, в одержимости и боли.

Б, которую ее бывший заблокировал во всех остальных соцсетях, следила за ним через приложение для велоспорта Strava.

Б отправил своей бывшей подарок на день рождения и каждые два-три часа на протяжении нескольких месяцев проверял, когда она последний раз была в сети.

Б сказали, что каждый раз, когда бывший отвечал на сообщения, они заносили данные в таблицу, пытаясь выявить какую-то закономерность.

Б сказала, что до сих пор получает письма о бонусных баллах за пиццу, накопленных ее бывшим партнером.

Мне хочется сказать: смотрите, мы все это делали, не может быть, что это так уж безумно.

У всех у нас своя онлайн-история, огромные тени данных. Искать его онлайн кажется мне правильным. Технологии позволяют нам удовлетворить инстинктивную потребность искать тех, кого мы любили.

Я переверну эти булыжники. Затупившаяся лопатка и грязные руки показывают, как для меня это важно. Я раскапываю один пласт за другим. Сверху покровный слой. Дальше, между дерном и подпочвой, лежит свидетельство человеческой истории.

А затем я упираюсь в породное основание.

В течение года, а то и больше я предпринимаю множество попыток перестать искать его онлайн. Я говорю себе: пора завязывать. Очищаю историю поиска. Двигаю мебель в спальне. Решаю: это день ноль. И дальше отмечаю дни в моем календаре: один, два. Мне редко удается продержаться больше пары дней.

Почему так происходит? Во-первых, бóльшая часть оконченных отношений сохраняется в цифровом пространстве. Общение началось в приложении для знакомств, перешло в почту и сообщения. Все эти разговоры остались на