Курганник - Николай Немытов

Часть подвала усадьбы занимал склад магазина, отделенный кирпичной кладкой. Часть пустовала с давних времен, потому девушка справедливо полагала, что найти тайник не составит труда. Единственное, чего не хватало Любе, — фонарика. На улице посветлело, небосвод обрел серо-жемчужный цвет, бело-желтая полоса пролегла на востоке, но в подвале, как сначала показалось Любе, было совершенно темно. Если Зотов не закрыл тайник, то найти его можно было на ощупь, однако глупо надеяться на такую грубую ошибку курганника.

Люба не сдавалась. Она подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и осторожно двинулась вдоль стены. Где же еще может быть тайник, если не в стене? В полу! Горячая кровь ударила в голову. Так и провалиться недолго. Пришлось ощупывать и землю под ногами.

Удача улыбнулась ей. Сперва девушка решила, что Макар оставил на месте входа горящую свечу, однако пламя оказалось синим, постоянно меняющим форму. У стены лежала куча дикого камня, а в небольшой яме чернел арочный проход, ведущий от дома в сторону сада. Над вершиной кучи и плясал язык синего огня. Пахло сыростью, землей и озоном. Воздух был так насыщен электричеством, что шевелились волосы. Люба коснулась головы рукой — голубые искры с треском посыпались на земляной пол. Она спустилась в яму и пошла по подземелью.

Дверь нараспашку. В подвале горит десяток синих «свечей», дрожащих на остриях предметов. На столе посреди подвала отпечаток — чистая поверхность. Значит, здесь лежал коровий череп. Странный этот Зотов: покрытые материей стеллажи не тронуты, а там могут быть более интересные вещи. Например, шкатулки с украшениями. Значит, хочет еще раз вернуться сюда, уверенный в том, что до него никто не позарится на сокровища. Как был наивным дурачком, так им и остался. Ну и ладно!

Люба приподняла бурую тряпку, покрытую нитями плесени. Край сломался, раскрошился в пальцах. Она попробовала еще раз — отломился кусок побольше, в свете фонаря блеснул желтый металл, покрытый зелено-голубыми натеками. Бронзовый кругляш удобно лег в ладонь. С одной стороны он был отшлифован, с другой — украшен завитушками, а в центре рисунка — обломанная петелька. Непонятная штучка. Брошь не брошь. Так себе цацка.

Люба приблизилась к голубому огоньку, чтобы лучше разглядеть кругляш. Свет, отраженный гладкой поверхностью, ослепил. На мгновение показалось, чье-то лицо глянуло прямо в глаза, зрение затуманилось. Любу качнуло, но она успела опереться о стол, устояла.

Наваждение какое-то. Призрак теперь преследует ее? Ерунда! Трусиха. Надо выбираться из подвала. Устала ведь за ночь.

Однако она ушла не сразу. Повинуясь наитию, Люба сняла крошащуюся материю с одной из полок, смела ладонью крошки и пыль. Бронзовая маска уставилась пустыми глазницами на девушку…

Виктор протопал в сад и бросил череп под черешню. Костяк не был таким уж тяжелым, но события прошедшей ночи окончательно вымотали Ковалева. Самое время помыться и в люлю, только спать он боялся. Боялся сомкнуть глаза, чтобы не увидеть вновь очередное сновидение, сводящее с ума своей реальностью.

Темное небо поблекло, налилось голубизной. Веки слипались и зудели, ноги ныли, локти и ладони саднили. Ковалев невольно всхлипнул над своей проклятой судьбой. Мало проблем в городе — он не сомневался, что с этого дня уволен, — так и отдых в деревне «удался». Из огня да в полымя.

Ковалев протопал к дому, стараясь не смотреть в сторону беседки. Любопытство взяло верх. На цыпочках он прокрался ближе: Лиза безмятежно спала, заботливо прикрытая простыней. Макар, словно верный пес, дрых прямо на дощатом полу возле кровати: под головой свернутое покрывало, из-под которого торчит рукоять ятагана. В стороне валялся большой охотничий нож.

Для Виктора осталось непонятным случившееся. Что за звук потревожил рассветные сумерки? Почему вдруг Зот побежал сломя голову?

Виктор сделал еще шаг к беседке, уже не боясь, что его увидят. Лезвие ножа покрылось ржой, деревянная рукоять истлела почти наполовину. У Ковалева от удивления отвисла челюсть: сталь разрушалась, распадалась рыжими хлопьями и трухой прямо на глазах.

Все! Хватит! Виктор отскочил, показалось, что ржавое лезвие хочет вонзиться в его сердце. Спать, и ко всем чертям синий огонь, черепа грифонов и трухлявые ножи.

Он долго стоял под теплыми струями душа, стараясь ни о чем не думать и не вспоминать события последних суток. Оказалось, избавиться от видений не так-то просто. Тогда Виктор переключил смеситель на холодную воду и задохнулся от обжигающего ледяного потока, омывшего голову и плечи.

— Н-ни фига себе. — Зубы клацнули, он быстро выключил душ.

Никак не ожидал, что вода будет такой… освежающей. Впрочем, неудивительно — насос качает прямо из колодца.

Ковалев с силой растерся полотенцем и почувствовал себя значительно лучше. В дом заходить не стал. Там диван, а диван — это сон, а сон — очередной кошмар. Присел на лавку во дворе и жадно закурил.

Восходящее солнце пробилось сквозь листву деревьев в саду, позолотило кроны орехов, растущих вдоль дороги. Село просыпалось: кто-то спешно шел в сторону трассы, на ходу обсуждая технологию установки гипсокартона, кто-то, матерясь, крутил «ручной стартер», пытаясь завести машину. С грохотом пронесся трактор с прицепом, подняв облако пыли. В соседнем дворе протяжно замычала корова.

Жизнь. Настоящая человеческая жизнь вернулась в Гостру Могилу и зазвучала в утреннем чистом воздухе с новой силой. Виктор поднял глаза к блеклому небу, струйкой пустил дым. Две облачные черты с белыми наконечниками самолетов медленно ползли в вышине, посылая к земле запоздалый гул.

Жизнь. Ковалев облегченно вздохнул. Нормально. Все нормально.

Из-за веранды появилась Лиза. Окруженная лучами солнца, девушка неспешно шла, вытирая влажные волосы. Веселый Рафинад бежал следом, юлой вертелся возле хозяйки, радостно поскуливая. Завидев Виктора, щенок подскочил к нему и тявкнул.

— Привет, собака, — улыбнулся Ковалев, склоняясь к собачонку.

Тот с радостью подставил лопоухую голову под ладонь, зажмурился от удовольствия, когда ему почесали загривок и спину.

— Доброе утро.

Виктор поднял голову.

— Доброе утро, Лиза.

Темная прядь прилипла к ее влажной щечке, превращая девушку в красавицу в стиле ретро.

— Лиза, постой. — Ковалев поднялся, плюнул на окурок и спрятал его в кулак, чтобы не сорить во дворе. — Извини меня, — спешно заговорил он, пока хватало смелости, пока она не ушла, бросив беглый взгляд.

Но Лиза не торопилась уйти. Она стояла, глядя на Виктора с печалью и жалостью, слушала его неумелые извинения, чуть склонив голову набок.

— Я не знал, кто Любка. Я не хотел. Не хотел создавать Макару… То есть тебе. Не хотел создавать вам проблем.

Девушка кивнула, понимая его состояние, ничего не ответив, направилась было в веранду. Ковалев взял ее под локоток. Лиза дрогнула, глаза сверкнули гневом.