Синтонимы. Больно быть с тем, кто… - Медина Мирай

– Нет, ты останешься здесь, пока не придешь в себя.

– Тогда мне придется остаться здесь надолго. – Ангела смотрел на Рейдена исподлобья. Это выглядело бы угрожающе, если бы не печаль в его мокрых глазах, мрачное выражение лица и плотно сомкнутые губы.

Он хотел вырваться, но Рейден не позволил. Ангеле удалось схватиться за ручку двери и потянуть ее на себя, но Рейден перехватил его руку и прижал к стене.

– Если ты хочешь домой, то я отвезу тебя сам на такси и расскажу все Фам, чтобы она проследила за тобой, потому что… Мало ли.

Ангела вновь попытался вырваться, бесстрашно глядя Рейдену прямо в глаза.

– Если хочешь, можешь меня ударить, – проговорил он.

– Что ты несешь? Я не буду этого делать.

– Нет, сделаешь.

– Я не стану!

– Почему?! – Ангела перешел на крик. – Разве то, что я сказал, не хуже всего для тебя? Разве ты не испытываешь ко мне теперь ненависть? Неужели нет ни малейшего желания задеть меня?

– Замолчи.

– Ну, давай, ударь! Чего это тебе стоит? Я ведь, наверное, достал тебя за все время нашего знакомства. Никогда не было желания ударить меня за мою тупость? Сейчас прекрасная возможность!

– Да замолчи же!

И тут Рейден обнял его, чувствуя сначала напряжение, а затем облегчение. Он обнимал своего лучшего друга-гея, влюбленного в него, который под угрозой причинения вреда ему признался в своих чувствах.

И почему-то в тот момент, осознавая все это, Рейден не испытывал негативных эмоций. Он чувствовал, насколько наполнен внутри. Ему столько раз признавались в чувствах, и он всегда оставался равнодушен, но признание Ангелы, эти три простых слова, заставили его чувствовать себя живым и нужным.

– Это то, что я хотел сделать, когда звал к себе. Знаешь, проводился социальный эксперимент, в котором гомофобы обнимали гомосексуалистов. Поначалу первые боялись даже подходить к объектам их ненависти, но и те, и другие были так воодушевлены после объятий… Но я не боюсь, Ангела. Я не боюсь находиться рядом с тобой и обнимать тебя даже после услышанного. Я понимаю, что так, как было раньше, уже не будет никогда, но будет по-другому. Я не знаю, как к тебе относиться, но для меня ты остаешься тем же Ангелой. Мне просто… нужно привыкнуть… к себе новому.

Ангела был так потрясен, что поначалу даже не ответил на объятия Рейдена. Он понимал, что тот намеренно игнорировал тему с его признанием, но все равно чувствовал себя счастливым. Наконец он обнял Рейдена в ответ. Он делал то, о чем мечтал с тех пор, как осознал свои чувства. И друг понимал, насколько важен для Ангелы этот жест. В нем была не просто благодарность, а выражение любви. И от этого Рейдену стало немного страшно. Его пугало то, на что он не мог найти ответа.

Когда Рейден разомкнул глаза после бессонной ночи, полной размышлений, на часах было уже девять. Он поспал лишь четыре-пять часов. Но опоздание на первую пару его ни капли не волновало. Почти всю ночь он провел враздумьях, пока Ангела спал в соседней комнате. Он провалился в сон почти сразу, как только лег и укрылся одеялом. Рейден так и не отпустил его домой, написав Фам, что Ангела остается у него.

Одевшись и умывшись, Рейден приоткрыл дверь в комнату, где лежал друг. Тот мирно спал, хотя на часах был уже десятый час. Наверное, стоит сегодня устроить выходной, провести день вместе или, наоборот, поодаль друг от друга.

Рейден с ужасом вспоминал пережитое вечером. И пусть об избиениях напоминали лишь синяки по всему телу и раскалывающаяся голова, перед глазами отчетливо вставал Ангела. Плачущий, кричащий, разбитый. В те мгновения, когда он повторял свое признание, Рейден словно чувствовал эту давящую откуда-то сверху силу, убивающую уверенность в себе, ломающую волю и желание существовать здесь и сейчас.

Ангела был сильнее, чем казался. Гораздо сильнее.

После утренних новостей показывали передачу о правильной еде. Рейден слушал вполуха, а голоса ведущих создавали ощущение заполненности в доме. Все-таки Рейден немного скучал по тем светским вечерам в Стокгольме, когда в их доме собиралась куча незнакомых людей.

– Доброе утро. – Ангела медленно вошел на кухню и встал возле дверей.

– Доброе. Как ты? – Рейден тут же развернулся к нему.

Ангела сжимал руки и немного покачивался на месте, чувствуя себя не в своей тарелке в одном доме с Рейденом, тем более после своего признания.

У него просто в голове не укладывалось, что теперь Красс знает все, все до мелочей. Он понимал, что Рейден не ответит ему взаимностью, но все равно хотел услышать отказ, чтобы поставить на этом точку. Рейден к такому готов не был. Он боялся истерик со стороны Ангелы, боялся, что тот уйдет и больше не вернется.

– Круассаны? – Ангела подсел к Рейдену.

– Да. – Он оторвался от завтрака, чтобы заварить чай, и мельком взглянул на друга: тот сидел, вжав голову в плечи.

Когда оба сели завтракать друг напротив друга, между друзьями воцарилось молчание. От тишины спасали лишь голоса ведущих в телевизоре.

– Идешь на пары? – спросил Рейден.

– Нет, а ты?

– Придется.

– Почему? – Ангела осторожно разглядывал исподлобья лицо Красса. Даже синяки ему шли…

– Дело даже не в парах и звонках моим родителям. Ни о чем не хочешь поговорить с Селли?

Пусть Ангела и понимал, сколько всего им пришлось пережить из-за этой девчонки, жалость к ней прокралась в его мягкое сердце.

– Она тебя любит, Рейден.

– Да плевать мне на нее. Тем более после всего того, что она наговорила и сделала чужими руками. Я не буду на нее давить, просто хочу посмотреть в глаза.

– Это ничего не изменит. По колледжу уже ходят слухи о нас, Рей…

Теперь называть Рейдена ласкательным именем значило для Ангелы то же самое, что и сказать: «Я люблю тебя». Сам Рейден подумал о том же.

– Тем более. Нужно пойти хотя бы одному из нас, потому что Эштер мог распустить слухи о том, что нас с тобой нет, потому что… ну…

Ангеле сделалось невыносимо жарко, и он отодвинул горячий чай.

Он мог всем рассказать, что они провели эту ночь вместе. Можно было даже представить эту картину: самодовольное лицо Эштера и визжащие от восторга девушки вокруг него.

– Да, ты прав. – Ангела откусил круассан и отложил его в сторону. За эти дни он похудел на пару килограмм. Рейден заметил это по рукам.

– Ты очень плохо ешь, – проговорил он. – До анорексии себя доведешь.

– Мне просто не хочется. Как-то противно.

– А если бы я сказал, что сам их приготовил? – усмехнулся Рейден, решив воспользоваться отношением к нему Ангелы, но тут же пожалел о своих словах, посчитав это эгоистичным ходом.