Одесса-мама. Каталы, кидалы, шулера - Анатолий Барбакару

Так и сделали. И что удивительно — именно в этом забеге в заявке Гены обнаружилась ошибка. Зато Дьяконов угадал на все сто.

Похоже, наводчик умышленно допускал ошибки, и, поразмышляв немного, Гена признал, что в этом был смысл. У излишне ясновидящих — век короткий.

В эти выходные Генка нажил сто восемьдесят рублей. Юрка — триста двадцать. Половину Дьяконов исправно внес фартовому сообщнику. Процесс передачи денег Илье прошел по прежней схеме, с той лишь разницей, что скрипач явился за долей во вторник.

В следующую субботу Гена вновь был на ипподроме. И в воскресенье тоже. Но позволил себе бестактное любопытство: попытался выяснить, нет ли у него сменщика. Не пользует ли по нечетным выходным контейнер с доходной информацией кто-то другой.

Поедая бутерброд за другим, не помеченным матерщиной столиком, он наблюдал за явкой. И с удовольствием отметил, что салфетница ни разу не была опрокинута сидящими за столом. Только один раз какой-то случайно проходящий небритый дядя задел стол, и стаканчик упал. Но за столом в этот момент никого не было. И никто из окружающих не поспешил ликвидировать беспорядок.

И именно в этот момент Гена ощутил необъяснимое беспокойство. Так ли уж необъяснимое... Ему вдруг показалось, что в момент опрокидывания гражданин, жующий копченость за соседним столиком, на мгновение замер и проследил взглядом за небритым.

Гена вдруг понял, что чувствует разведчик, почуявший «хвост»...

В понедельник Гена возвращался в общагу поздно. Задержался в городе. К тому же, возвращаясь, дал крюка. Прошел мимо филармонии. Мимо центрального городского подиума престижных проституток.

Пестрая, оккупирующая полдороги толпа сексапильных женщин всегда завораживала его. Он не упускал возможности всмотреться в черт-те что обещающие лица. С некоторых пор Гена зачастил с прогулками мимо филармонии. И иногда даже задерживался у афиш, обнаруживая тонкий вкус к симфонической музыке и явное косоглазие.

Зачастил Геннадий потому, что однажды в разношерстной толпе путан углядел одну... Крашеную, порочную, независимую... Сестру-близняшку самой трепетной, самой ядреной его фантазии.

С тех пор Гена и стал выписывать ненужные круги по городу. Чтоб хотя бы глянуть. Почему хотя бы?.. Деньги-то есть, что мешает?.. Что-то мешало. Может, страх перед первым шагом?

В этот вечер Гена даже проследил, как она села в «девятку» с тонированными стеклами, и слышал низкие мужские голоса с акцентом, прорвавшиеся сквозь звуки автомагнитолы.

Как независимо она шагнула в машину!..

Гена окончательно полюбил ее в это мгновение. И возненавидел.

Возвращался Гена, не видя дороги. Перед глазами была она. В момент посадки. Гена тряс головой, скрипел зубами и ускорял шаг.

На дальних подступах к общаге его ждал в засаде Юрка Дьяконов. Ждал, чтобы предупредить.

За Геной приходили. Кто? Ясно кто. Возможно, до сих пор ждут. Где-нибудь у проходной.

В ту ночь Гена в общежитии не ночевал. Заночевал он у крашеной блондинки Инги, женщины из своих грез, вновь вернувшейся на панель после «ходки», после отъезда на «девятке». Реализация фантазии обошлась Гене в сто рублей и ничуть его не разочаровала.

На следующее утро Гена сам пошел в райотдел. И только поэтому его отпустили за подписку о невыезде. И еще, вероятно, потому, что лицо его вызывало доверие.

Из института Гену отчислили сразу. В самом начале следствия. По звонку из милиции.

Сговор с работниками ипподрома Гена отрицал.

Он сразу догадался, почувствовал, что настаивать на том, что никаких бумажек с цифрами в глаза не видел, не только глупо, но и опасно. Пока что он умудрялся вызывать доверие у следователя полуправдой. Не стоило разочаровывать того банальной отрицаловкой.

Гена уверял, что шпаргалку в салфетнице обнаружил случайно. Мол, даже не придал ей серьезного значения. Числа переписал в заявку из любопытства. А потом уже понял, что напал на источник информации. Случайно напал.

Дело довели до суда. Адвокат, назначенный самим следователем, утешал тем, что Гене, в случае его непротивления прокурору, дадут всего лишь «химию». Гена это «всего лишь» воспринимал как крушение всех надежд, крушение жизни.

За день до суда Гена начал карьеру афериста. (Банальная любительщина на ипподроме не в счет.)

Его постановочный трюк накануне суда можно считать первой добычей из золотоносной жилы. Из той самой, что у всех под ногами. Гена невзначай, но успешно застолбил ее.

Несколько дней перед этим бывший студент проводил подготовительную работу. Она заключалась в том, что, выяснив, кто будет председательствовать на суде, Гена попытался отследить траекторию перемещения вершителя своей судьбы после трудового дня.

И отследил. Каждый раз после выхода из казенного дома вершитель направлялся в гастроном на Тираспольской площади, где покупал бутылку красного вина и шоколад. После этого укатывал на своем «жигуле».

В тот день Генке еще и подфартило. Судья был не один. У гастронома он встретился с полной брюнеткой, яркой и безвкусной. Похоже, именно ей он и таскал вино и шоколадки.

Присутствие брюнетки Гену обеспокоило. Если судья не посетит магазин или если в этот раз, ввиду наличия спутницы, попросит обслужить его без очереди, то план сорвется. И другого случая для его реализации уже не представится.

Но судья в гастроном вошел. Вместе с брюнеткой. И, как образец законопослушания, даже занял очередь...

Гену ударили всего дважды. Но добротно.

Сначала он одернул хама-бугая с дружком, пытавшегося отовариться без очереди. Но бугай мало того что обматерил сделавшего замечание, так еще бегло прошелся насчет каждого очередника, особо отметив эпитетами барышню судьи.

За эпитеты Гена и отметил его прямым левой. Правую задействовать не успел. С неожиданной для его комплекции стремительностью устоявший на ногах бугай нанес ответный удар.

Конечно, если бы Геннадий ставил перед собой такую задачу, Юрку с ног он, может, и сбил бы. Но такого уговора не было.

Судья дал Гене два года с отсрочкой исполнения приговора. Обошлось без «химии».

Струны человеческой души чутки. Иногда достаточно легких прикосновений, чтобы они зазвучали так, как нам хочется.

Гена взялся осваивать технику игры на этих удивительных инструментах. И писать для них партитуры.

До этого, впрочем, ему предстояло еще дойти. И путь перед ним лежал тернистый. Это только много о себе мнящие или бездумные вышагивают размашисто, не оглядываясь и не озираясь. Творческие, ищущие личности, бывает, и с пути сбиваются, и на месте топчутся в сомнениях. Кстати, о топтании на месте...

Где-то через неделю после суда Гену разыскал Илья. Институтские приятели дали ему адрес квартиры, которую снял их отчисленный товарищ.