Опасные манипуляции 3 - Роман Феликсович Путилов

Дождавшись утвердительного кивка, я протянул ему «чек»:

— А вот это ты примешь один, без Чмони. Ты меня понял?

Передо мной тут же появилась сложенная ковшиком ладонь. При этом Алексей умудрялся кивать, выражая полнейшее согласие со мной, не только головой, но и всеми частями своего тела. Чмоня мне нужен был сейчас пустой и голодный, чтобы сегодня, если не найдет порцию запретного, он всю ночь мечтал о том, как завтра выйдет на новую «охоту» за очередной беззащитной жертвой.

— А может? — спрятав «чек», Алексей сделал еще одну попытке получить дополнительный ресурс на углубление разработки злодея, под предлогом необходимости сближения с Чмоней, была мной отметена. «Пустой» Чмоня, в миру Силкин Илья Константинович, быстрее выйдет на охоту за новой бабушкой. Жертву, конечно, жалко, но существующая судебная практика требовала вещественных доказательств, постулат Вышинского, что королева доказательств — признание преступника сейчас был признан глубого ошибочным. Предшествующих восемь уголовных дел можно будет привязать без вещдоков, но по одному все должно быть безукоризненно. А какие по старым делам могут быть вещественные доказательства? Деньги потрачены на наркотики, сумки с пенсионным удостоверением, ключами от дама и жизненно необходимыми лекарствами выброшены в ближайшей подворотне. Сидеть целыми днями у отделения связи, в засаде, мне никто не позволит, итак начальник глядит на разводах как не родной, намекая, что новая земля — это конечно аргумент, но «целому капитану» пора бы уже, раскрывать преступления на вверенной ему территории, а не в других районах Города или заброшенных складах, обслуживаемых конкурирующим с нами отделением.

Вот такие у нас были взаимоотношения с парнем, вызвавшим меня на встречу в семь утра сообщением на пейджер.

- Алексей, ты что такой загруженный? Что случилось, кумаришь?

- Дядя Коля, слышали, что наши мрут?

- Наши — это наркоманы?

- Ну, наркоманы, нарки, обдолбыши, мы что, не люди что ли⁈ — Леша от злости забыл о маскировке, выпрямившись в кресле и зло глядя на меня.

- Ты, Леша, успокойся, не хрен на меня орать. Я тебя на иглу не подсаживал. Пока ты ведешь себя нормально, я тоже к тебе по-человечески отношусь. Но как только ты крутить со мной начнешь, то наши с тобой отношения тут же закончатся. Итак, что случилось? — согласно инструкции, надо проявлять внимание к нуждам агента.

Парень молчал. Я отъехал на обочину и заглушил двигатель. Времени на развода оставалось мало, сидеть с молчащим Алексеем я не мог.

- Ладно, Леха. Рассказывай, что и как, и почему народ мрет.

Из сбивчивого рассказа Алексея следовало, что последние две недели он стал ускоренными темпами терять «боевых» друзей. Если раньше рис с изюмом и блины на поминках он ел раз в месяц, то теперь парней находили холодными, с вонючей пеной на губах, по три раза в неделю. Наркоманы отправлялись на отчет к апостолу Петру из самых разных мест. Квартиры, подъезды, подвалы, в одиночку и группами, но никакого следа криминала не было. Выслушав эту очень грустную повесть, я вновь завел движок.

- Алексей, я тебя услышал и понял твою нужду. Все разузнаю и постараюсь порешать. На, это тебе — квадратик из фольги исчез в влажной ладони наркомана: — Давай, звони если что.

Кстати, чуть не забыл? — окрикнул я спину заторопившегося по своим делам агента: — что там Чмоня?

- Чмоня пустой уже два дня, сегодня или завтра пойдет…

Я посмотрел в зеркала, вырулил на асфальт и покатился в сторону отделения связи. Чмоня особо заумствованиями не баловался, бабушек отслеживал из одного и того же здания почты.

В помещении отделения связи клубился народ, заполнив весь зал обслуживания поэтому я с порога гаркнул:

- Красавица, пенсию дают?

- После одиннадцати приходите, дедушка, как будто не знаете график! — из за кучи раздраженных людей зло ответила невидимая «красавица».

- Жемчужный, когда раскрывать будешь — начальство было вздрючено своим начальством по итогам прошедших суток и смотрело волком.

- сегодня или завтра — голос мой был бодр и уверен, поэтому майор в надежде поднял глаза от ежедневника.

- Грабежи пенсионерок у почты, в КУПах три факта зарегистрировано.

Если бы я сказал, что нашел восемь дел, то меня бы погнали срочно задерживать Чмоню и колоть его, чтобы к вечеру были явки с повинными и мое руководство завтра выглядело бы, на утреннем совещании, молодцами. Что дела без «доказухи» не дойдут суда, об этом майор, как Скарлетт О Хара из известной книги, будет думать завтра.

- А кто?

- Сегодня человек подойдет, сообщит — уклончиво ответил я. Местных парней я пока знал плохо, вдруг тут присутствуют профессиональные перехватчики. Чмоню из дома выдернут, «поколют» по быстрому, а то что дело до суда не дойдет при отсутствии вещественных доказательств — это их интересует мало, главное за раскрытие отчитаться.

- Помощь нужна?

— Если будет надо — подойду.

Отношение с подсобным аппаратом — дело деликатное, поэтому начальник уголовного розыска подавил в себе желание выяснить все подробности здесь и сейчас и начал пытать других оперов.

После развода я вывел из кабинета заскучавшего Никсона и скорым шагом пошел к машине. Надо было спешить. Железную дверь служебного хода в почтовое отделение мне не открывали очень долго. Понятно, ожидается или уже осуществлен привоз немаленьких сумм для выплаты пенсионерам и связисты сторожились. Наконец, дверь открыли, на пороге долго изучали мое удостоверение, после чего меня запустили в служебное помещение. Сделав строгое лицо я сказал заведующей почтой, что планируется ограбление, но органы уже в засаде, и злодейства не допустим. Но, нам необходима помощь — надо пометить выплачиваемые пенсионные купюры, так, на всякий случай. И пенсионерам выдавать только помеченные деньги.

— Да сколько же мы будем их помечать — заведующая с побледневшим кассиром, которой предстояло сегодня выдавать наличность старикам распахнули передо мной старый железный ящик. Там громоздились кучки банковские упаковки денежных знаков: — Сегодня, как, назло, привезли только мелкими. Пенсионеры уже с открытия очередь заняли, а мы метить их будем до завтрашнего дня.

Я на минуту завис.

- Вы у нас в подсобке сидеть будете или в зале? — заведующую интересовал вопрос безопасности сотрудников. Похоже, женщины решили, что на почту будет налет банды. Ну, я же не соврал, ограбление планируется, а то что будут грабить неизвестную бабку в ста — трехстах метрах от почты, это им знать не надо, а то хрен бы они мне стали с такой готовностью помогать. Судьба отдельных бабок чиновников волнует обычно мало. Я представил, как я сижу в зале, в ожидании налета, а напротив меня примостился Чмоня, в нетерпении высматривая бабульку «пожирнее». Вычислит меня он за пару минут, в этом никаких сомнений нет.

- Что вы, дамы, никто к вам не войдет, мы уже окружили всю территорию и все будет происходить на улице, никто ничего не успеет понять. Пометить деньги — это так, перестраховка, по регламенту положено.

- У меня давление поднялось — моложавая, лет сорока, кассир, картинно закатила глаза: — я сегодня ее смогу работать.

- Ладно, сиди уже, я сама деньги выдам — заведующая зло хлопнула по столешнице узкой ладошкой с ухоженными, алыми ногтями, видно проблемы со здоровьем у кассира возникали ее в первый раз.

- У вас, барышни, есть яркий маркер и длинная линейка? — мне их взаимоотношения были не интересны, надо было решать вопрос с маркировкой купюр.

Маркер у заведующей нашелся тот, что надо — яркий, сочный, по летнему зеленый. Я выровнял банковские упаковки, прижал к пачкам линейку, а потом лихо, единым движением, перечеркнул все пачки единой жирной зеленой чертой, сверху донизу, о чем мы составили акт, что предназначенные для выдачи пенсий денежные знаки помечены зеленым маркером, цветной образец прилагается, черта идет на расстоянии столько-то миллиметров от левого и правого обреза купюр.

Спрятав акт в ежедневник, я откланялся и засел в машину, ожидая своего фигуранта. В почтовое отделение Чмоня зашел ровно в одиннадцать, расписание выдачи пенсий злодей заучил. Через десять минут он вышел из почты и не торопясь последовал за полной женщиной, тяжело опирающейся на палку, которая с трудом переставляя слоноподобные ноги, смотрела только вперед, глазами, усиленными толстыми линзами массивных очков. Я отпустил парочку метров на сто и неторопливо поехал следом. Пройдя метров четыреста, парень быстро огляделся, и сделал рывок. Очевидно, услыхав быстрые шаги за спиной,