Черный мерин - Андрей Кивинов

Раковины, чтоб сполоснуть руки, я, кстати, тоже не обнаружил…

«Спасибо, что воспользовались нашим сортиром…».

Покончив, наконец, с нуждой, я, благоухая коньяком, поднялся на второй этаж по деревянным ступеням, прошел мимо висящего в коридоре стенда с физиономиями бандитов, а также портретами лучших сотрудников отдела, и отыскал дверь с биркой «4». Табличка под биркой сообщала, что помещение занимают оперуполномоченные криминальной милиции В. А. Горохов и С. П. Бирюкова. Я постучал и приоткрыл дверь.

– Можно?..

– Можно Машку через ляжку…– услышал я.– А культурные люди говорят: «Разрешите?» Заходи, чего встал…

В трехметровом, до синевы прокуренном кабинете находились двое мужчин в гражданском. Один, невысокий и худощавый, ножницами что-то вырезал из голенища сапога, второй, более габаритный, ручной дрелью сверлил пухлое дело. Обоим, как и мне, было лет по двадцать пять или чуть больше. Вряд ли кто-то из них позиционировался как женщина, несмотря на табличку. Между столами чернела настоящая буржуйка, труба которой выходила в окно. Буржуйка не горела. Наверно, еще не сезон.

– Здрасте… Мне Вадима. Наверное, Горохова.

– Это я,– отозвался парень с сапогом.

– Я из Питера. Григорьев Артем… Вам должен был Кедров звонить.

– Звонил. Только он сказал, что ты завтра утром приедешь.

«Хороший коньяк».

– Наверное, он не так понял.

– Вот дурень. Это я про него. Совсем, наверно, мозги зажирели в супермаркете,– парень положил недорезанный сапог, встал из-за стола и протянул мне руку.

– Здорово! Проходи. Повезло, что я с кобурой завис. А так бы до утра куковал.

«Кобура из сапога?.. А сапоги из чего?»

Второй, не обращая на меня внимания, продолжал сверлильный процесс.

Я присел на качающийся стул. Вадим опустился напротив, за свой стол под знакомый мне плакатик со шприцом и надписью «У нас не курят». Привет с родины!

– Из Питера, значит?..

– Ага.

– Как там у вас, в Питере?

– В смысле?..

– В смысле жизни.

– В целом нормально. «Зенит» на третьем месте, женщины красивые, водка горькая… Вез тебе презент, но не довез. На вашей улице Ленина попросили закурить. Пришлось отбиваться. Коньяк был хороший, фирменный. Теперь только запах остался.

– У нас могут,– подтвердил Вадик.– Героинщики, наверное. А у тебя-то в Питере что стряслось?..

Я был вынужден еще раз повторить рассказ, правда, опустив преамбулу, в которой выглядел, мягко говоря, полным чайником.

– То есть тебе надо на тачку посмотреть?.. Нет проблем. Вызовем завтра хозяина, пусть показывает,– Вадим взял со стола ручку и поднес ее к перекидному календарю.– Как его фамилия?..

– Демидов… Даниил Сергеевич…

Ручка застыла над календарем. Сосед Вадика с женской фамилией перестал сверлить и посмотрел на меня.

– Точно Демидов? – переспросил Вадим.

– За что купил, за то продаю.

Горохов положил ручку и поднялся из-за стола.

– Выйдем…

Мы спустились в милицейский двор. Вадик закурил болгарский «Аэрофлот». У нас, по-моему, такой уже и не продается.

– Здесь спокойней,– пояснил он и кивнул на здание,– там эхо сильное. Скажешь в кабинете, аукнется у начальства.

– Ну и что?.. Пускай аукается.

– А тебе Кедров ничего не сказал? Про Демидова?

– Я спрашивал, но он не помнит…

– Лёха пал в борьбе за свежую колбасу,– с ухмылкой прокомментировал Горохов.– Короче, вызвать твоего обидчика вряд ли получится. Он сам кого угодно вызовет.

– Почему? Он ваш начальник? Или прокурор?

– Он, как Пушкин, «наше всё»!.. Отец, блин, родной… Это хозяин города.

– Мэр, что ли? Как Лужков?

– Нет, не мэр. Я ж говорю: хозяин… Карабас-Барабас.

Вадик сделал слишком большую затяжку и закашлялся. Я догадался, что он не слишком рад видеть в Демидове хозяина. Наверное, хозяин был строгим и несправедливым.

– Бандос он бывший,– продолжил опер.– Хотя нет, не бывший… Бывших бандитов, как и бывших ментов, не бывает.

Не знаю, как насчет ментов, но про бандитов мне Егор говорил примерно то же самое. У нас в Питере даже клуб специальный открылся. Закрытый. Типа тусовки. «Клуб ветеранов братвы». Сопливая ностальгия по девяностым. Те, кто тогда выжил, сейчас в люди выбились – бизнесмены там, политики. А по прошлому скучают, не могут адаптироваться к мирной жизни, синдром мучает. Вот и собираются раз в неделю в клубе. Форма одежды соответствующая – «адидасы» турецкие, цепи «голдовые», «акробаты» пудовые… В баньке парятся, пальцы друг перед другом гнут, горькую глушат, «стрелки» вспоминают, разборки, наезды, зоны. Иногда в пейнтбол ездят играть с «тэтэхами» и гранатами с краской… Все серьезно – членские взносы, членские билеты, значки. Не каждый туда еще и попадет – только по рекомендации. Как когда-то в КПСС. Исключительно нормальные пацаны, которые не через папу блатного в люди выбились, а токмо за счет собственного таланта и беспредела.

Однако мне от того, что Демидов бандит, не легче. Хотя в душе я готовился к подобному повороту. Кому еще понадобился ворованный джип? Всяко не учителю и не медсестре.

– У нас три шахты здесь… Весь город кормят. Плохо, но кормит. Зарплату два раза в год выдают. Но без них совсем загнемся. Лет пять назад Демид контрольный пакет акций заполучил. Кого-то отстрелил, кого-то запугал… Директоров своих поставил, мэра города тоже, ручного. Сам-то в открытую никуда не лезет – слишком известная фигура. Церкви только открыто ставит. Типа индульгенции.

– А раньше кем был?

– Да мясником обычным в гастрономе, топором махал. После команду сколотил. Зато сейчас заявляет, что его род тянется с петровских времен. Титул собирается купить графский. Дворянин сраный…

Настроение мое улучшалось с каждым словом. «Есть в графском парке черный пруд, там косточки гниют…»

– А чего ж вы его не посадите?..

«Ты с какой планеты прилетел, чудик? – прочитал я в его взгляде.– Кто ж его посадит? Он же памятник!»

– Ага… Нашего шефа тоже он назначил, а с прокурором они на соседних горшках в яслях сидели. Здесь тебе не Питер, здесь все люди – братья. Или двоюродные братья. В прямом смысле… Без его визы ни одного мента на должность не поставят, даже постового. Плюс его в Москве кто-то из правительства «крышует». Попробуй, посади тут…

– Можно подумать, братья друг друга не сажают. И стреляют, и режут. Была бы достойная причина.

– Это в теории… У тебя, кстати, есть где остановиться? – Горохов сменил тему. Видимо, вспоминать о Демидове ему не очень хотелось.