Ангел смерти - Себастиан Кейн

не пришлось. Окно разлетелось вдребезги, когда в него влетел человек. Он гибко вскочил на ноги, а другой мужчина пролез через окно за ним следом.

Этос начал двигаться и напал на первого мужчину раньше, чем тот смог осмотреть комнату.

Второго юноша пнул в горло, вышвыривая обратно в окно, откуда он, пролетев вниз два этажа, упал на булыжники.

Но тут внутрь распахнулась дверь, и группа других мужчин ворвалась в комнату. Этос развернулся, чтобы встретить их.

Один из них поднял ручной арбалет и выстрелил в Этоса.

Парень отклонился в сторону, пропуская болт мимо себя. Забирая жизнь первого нападавшего, он сделал выпад прежде, чем остальные смогли отреагировать.

Другие пятеро попытались взять его своим числом. Они накинулись на Этоса, пытаясь связать верёвками.

Короткий меч в давке быстро стал бесполезен, и юноша был вынужден положиться на свой кинжал.

Нападавшие, с которыми он столкнулся, были способными и умелыми, возможно не профессионалами, но уж точно знакомыми с техникой ближнего боя.

Но против Этоса у них не было шансов. Через несколько секунд всё было кончено, и он обшарил тела.

Веревки? Арбалетные болты, обработанные парализующим ядом? Эти мужчины пытались поймать его. Но зачем?

Обдумывая этот вопрос, он лишь тратил время впустую. Эта группа недооценила его, но будут и другие.

Этос собрал свои немногочисленные пожитки и выскользнул в окно, исчезнув в ночи.

***** 

Двигаясь через город, он старался придерживаться малозаметных мест. Теперь Этос предпринял гораздо больше мер для защиты, но ночных нападений больше не последовало.

Путь его был свободен. Юноша больше не встретил Артемис, хотя и искал её. Он и понятия и не имел, что скажет ей, но всё же был странно разочарован. Он хотел видеть её снова. Возможно, если Гадюка снова резрешит ему приехать сюда, он увидит девушку ещё раз. Этос утешал себя этим.

Глава 9

И снова в Зазесспур

Этос врезался в стену и застонал, оседая на пол.

– Встань, – спокойно произнес Гадюка. – Подними оружие.

Юноша медленно поднялся, его легкие горели. Он был покрыт синяками и мелкими порезами.

Задыхаясь, он наклонился, что отдалось в теле болью, и поднял короткий меч, отражая удар кинжала и занимая оборонительную позицию.

Гадюка кивнул и снова сделал выпад, его близнецы-катаны закружились. Последовала серия звонких ударов, и через минуту Этос снова был разоружён.

Однако асассин продолжал атаковать, нанося новые колющие и режущие удары.

Этос каждый раз уворачивался, но только едва-едва, и всё новые и новые порезы и царапины появлялись на его руках, ногах и лице.

Внезапно ноги ушли из-под него.

Гадюка безжалостно полоснул мечом вниз, только в последнее мгновение задержав смертельный удар. Остриё одной из катан так сильно уперлось в горло Этоса, что там появилась капля крови. Другая катана находилась над его грудью.

– Снова, – рявкнул Гадюка. – На ноги.

Этос вновь поднялся.

– Почему Вы так усердно занимаетесь со мной? – отважился он спросить.

Тот улыбнулся.

– Я понимаю, что ты не раз участвовал в драках во время пребывания в Калимпорте. В них ты, несомненно, побеждал. Но это не значит, что твое обучение здесь завершилось – это далеко не так. Я всё ещё твой учитель. Теперь, подними своё оружие. 

* * * * * 

Прошло несколько недель, прежде чем ему снова было разрешено посетить внешний мир. Хотя он часто оставался на долгое время сам, не решался уходить без разрешения. И ему не хватало смелости спросить.

Поскольку время тянулось скучно, он начал задаваться вопросом, будет ли ему когда-нибудь позволено снова уходить.

Тогда в один прекрасный день Гадюка спросил его, не хотел бы он новой «экскурсии».

– Я подумал, что ты хотел бы снова увидеть свой город, – сказал убийца. – Ты можешь идти, если хочешь. Я покажу тебе путь.

На мгновение Этос понадеялся, что ему будет позволено посетить приемную мать и маленький домик, в котором он вырос. Затем он понял, что убийца говорил о Зазесспуре, городе, в котором прошла его юность.

Но он не был привередливым. Годы лишения свободы в логове Гадюки сделали его голодным до контактов с внешним миром, и недавнее посещение Калимпорта только обострило этот аппетит. Он охотно согласился.

Ещё раз убийца привел его вниз, на «запрещенный» уровень своего логова, где лабиринтоподобные туннели тонули в темноте.

Снова они проделали путь через темный лабиринт. На будущее Этос сохранил в уме маршрут. Он абсолютно отличался от того, который вел к порталу в Калимпорт.

Однако когда они достигли места назначения, юноша обнаружил, что портал тот же самый, поскольку он приводился в действие точно так же.

– Открой его, – приказал Гадюка, очевидно проверяя, запомнил ли Этос, как это делается.

Тот так и сделал, стараясь действовать как можно быстрее, и портал открылся.

Уже отворачиваясь, Гадюка кивнул.

– У тебя только один день, – бросил он через плечо. – Наслаждайся, пока можешь. 

* * * * * 

В отличие от своего визита в Калимпорт, в Зазесспур Этос вошел под покровом ночи.

Он вышел из портала и оказался в центре города, где большинство зданий было разрушено. Эта часть города не изменилась; ночью она по-прежнему оставалась опасной.

Он натянул капюшон плаща на голову, скрывая лицо в тени. Прожив большую часть своей жизни на этих улицах, Этос знал многих из здешних людей. Однако он не думал, что его кто-нибудь узнает – из мальчика он вырос в юношу, но всё же ему не хотелось рисковать. Он должен быть осторожным в поисках своих старых друзей. Теперь большинство из них могут быть членами воровской гильдии.

Шагая в более многолюдные районы города, он размышлял. Как ему отличать друга от врага?

«Дондон!» – подумал он внезапно. В первую очередь он будет искать Дондона. Маленький хафлинг не имел никаких связей с зазесспурской гильдией и, вероятно, не обзавелся ими в течение прошедших лет.

И, что еще важнее, возможно, Дондон остался другом. 

* * * * * 

Был ранний рассвет, когда Этос нашел свой источник сведений.

Мальчик сидел на углу улиц Колокола и Фонарного Пути, точно так же, как всегда. Маленькое лицо было вымазано грязью, и он умоляюще протягивал грязную миску. Его ноги заканчивались ниже колен, и сам он сидел в грязи. Случайный прохожий, нечастый в это время, из жалости бросил бы ему медяк или два.

Этос улыбнулся про себя. Он прекрасно знал, что ноги тощего