Нежная соперница - Шэрон Уэттерли

— Ого, не ожидал застать тебя здесь в такое время! — восхитился он. — Слушай, если ты будешь так беспощадно эксплуатировать свой талант, мы долго не протянем. Надо хоть изредка отдыхать, а то недолго доработаться и до сеансов психотерапии. Я прекрасно знаю, что ты на многое способен, но не хочу, чтобы ты работал на износ.

— Я ухожу. — Мартин решительно прошел мимо друга.

— Если за гамбургерами, то возьми и мне пару. Мы сегодня слегка проспали, Карен торопилась отвезти детей в школу и не успела приготовить мне завтрак.

— Нет, не за гамбургерами. — Шеффилд обернулся и глубоко вздохнул, словно перед прыжком в глубокий омут. — Я ухожу из студии. Насовсем.

— Что это значит? — Джеймс схватил его за локоть. — Что случилось? Ты не можешь так запросто уйти! Ты что, заболел?

— Нет. — Мартин осторожно высвободил руку и глухо добавил: — Не заболел, а умер.

— Джеймс, я уже сто раз сказал тебе, что не вернусь. — Мартин устало поднялся с дивана и подошел к широкому бару, занимавшему всю стену в его квартире. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— О какой выпивке ты говоришь? — Джеймс Дайнекен схватился за голову. — Почему ты решил уйти? Что случилось? Ты ведь должен понимать, что работа студии строится на твоем таланте. Я думал, что мы партнеры.

— Были партнерами, — поправил его Мартин, добавляя в виски раскрошенный лед. — Да и работа студии давно уже строится не на моих произведениях, а на сценариях Дженнифер Конелли.

— Это что, профессиональная ревность? — Джеймс картинно закатил глаза. — Слушай, ты помнишь, как мы еще в институте поклялись, что между нами никогда не встанет женщина? Ну хочешь, я ее уволю, раз она так тебе не нравится?!

— Я думал, что та клятва предусматривала нечто иное, — усмехнулся Мартин. — В том смысле, что Карен, конечно, красавица, но слишком серьезна на мой вкус. Будь она немного другой, я бы и клясться не стал.

— Мне не до шуток. Что надо сделать, чтобы ты вернулся?

Шеффилд на секунду задумался, глядя, как медленно тает лед в его бокале.

— Не знаю, — признался он. — Сейчас, наверное, уже ничего. Мы ведь не волшебники, Джеймс. Вот если бы можно было перемотать время на полгода назад, тогда еще можно было что-то изменить. А теперь я чувствую себя усталым, старым и выжатым как лимон.

— Так тебе просто надо взять отпуск! — оживился Джеймс. — Отпуск, старик, это совсем не то, что уход насовсем. Поживешь месяц на Гавайях или еще где-нибудь в теплых краях, приударишь за аборигенками — и вернешься к нам, полный идей и новых сценариев.

— Звучит заманчиво, — усмехнулся Шеффилд, — но обнадеживать я тебя не стану. Я исписался…

— Ерунда, — убежденно перебил его Джеймс. — Твои сценарии в последнее время становились все лучше и лучше.

— Они стали не моими, — отрезал Мартин. — Теперь это подражание Дженнифер Конелли. Мои собственные сценарии были совсем другими, ты ведь помнишь.

Друг примирительно поднял руки.

— Слушай, я ведь не настаиваю, чтобы ты писал то же, что и она. Фильмы по твоим сценариям вполне продаваемы, просто мы немного изменили общий формат.

— Да, мы его изменили, и я попытался соответствовать этому новому формату. Считай, что эта попытка не удалась.

— Так возвращайся к старому.

Мартин улыбнулся и посмотрел на друга, словно тот сказал нечто невероятно забавное.

— Для этого, — с расстановкой произнес он, — мне придется вернуться на двенадцать лет назад. Тогда я писал совсем по-другому.

— Тогда ты писал то, что никто не брался экранизировать, — буркнул Джим.

— Вот именно. Никто не брался экранизировать, зато это был мой формат. Но я перестроился и начал писать то, что нужно тебе, — уж очень мне хотелось наконец увидеть свое имя на экране.

— Ты не нашел более подходящего времени для сожалений о прошлом? — скривился Джеймс.

— А какое время может быть более подходящим? — философски заметил Мартин. — Видишь ли, ряд последних событий показал мне, что я практически выкинул свою жизнь в помойку — причем по всем статьям. Неприятно осознавать и признавать это, но я — бездарный сценарист, застрявший в одной-единственной формации и неспособный быстро перестроиться. Я пытался сделать что-то со своей личной жизнью, но построил всего лишь замок на песке, разрушенный первым же приливом. А еще недавно выяснил, что и любовник я паршивый.

— Да, повод для расстройства шикарный, — съязвил Джеймс. — Хочешь совет? Женись — и подобные вещи ты будешь узнавать только от одной женщины.

— Обязательно женюсь, — вполне серьезно согласился Мартин, игнорируя подколку друга. — Только сперва мне надо что-то изменить в своей жизни.

— Ну а зачем бросать все, что у тебя было, и начинать с нуля? — возмутился Джеймс. — В последнее время ты и так сильно изменился. Что мешает продолжать перемены к лучшему и по-прежнему прекрасно работать?

— Я хочу начать все сначала, иначе все мои усилия слишком растянутся во времени.

— Неужели наши коллеги внушили тебе мысль, что ты для них навсегда останешься «злым гением»? — Джеймс со вздохом посмотрел на друга. — Ну хорошо, я их всех уволю, и мы наберем новых сотрудников, которые будут уверены, что ты — их лучший друг. Тогда ты вернешься?

— Во-первых, ты этого не сделаешь, а если сделаешь, это будет довольно глупо, — поморщился Мартин. — У нас ведь работают по-настоящему талантливые ребята. А во-вторых — нет, не вернусь. Боюсь, что стану «злым гением» и для новичков.

— Никогда не слышал подобной глупости! — Джеймс вскочил и заходил по комнате. — У нас прекрасный бизнес, который сейчас снова на подъеме, а ты вдруг решил уйти, да еще не можешь членораздельно объяснить почему!

— Давай не будем ссориться. — Мартин вытянул руку, останавливая хаотическое перемещение Дайнекена по гостиной. — Просто я принял решение и считаю, что оно правильное для меня.

— Я все же надеюсь, что ты передумаешь, — набычился Джеймс. — Черт побери, да ты просто обязан передумать! Не забывай, что всем этим, — он широким жестом обвел шикарную обстановку, — ты обязан нашей студии, которая дала тебе возможность заработать деньги.

— Такого не забывают, Джим, — серьезно подтвердил Мартин. — Но я заработал уже достаточно. И иногда мне кажется, что таким образом я продал кому-то свой талант. Теперь я надеюсь восстановить его, хотя это и маловероятно.

— Ты все-таки подумай, — уже скорее с отчаянием, чем с надеждой произнес Джеймс, кинув взгляд на часы. — Мне пора идти, но обещай мне, что все еще раз взвесишь.

— Обещаю, что подумаю. — Мартин нарочито пафосным жестом поднял руку и увидел, как Дайнекен улыбнулся — значит, они по-прежнему друзья.

Закрыв дверь за Джеймсом, Шеффилд вздохнул с облегчением. Этот серьезный разговор был у них уже третьим по счету, хотя не прошло и недели, с тех пор как Мартин заявил о своем уходе. Джеймс не мог поверить, что лучший друг и партнер принял решение в здравом уме. Он часто звонил Шеффилду, пытаясь консультироваться по каким-то надуманным проблемам, подключил к процессу «возвращения блудного сценариста» вездесущую Карен, которая в первом же телефонном разговоре предположила, что Мартин болен, и предложила свои услуги по его реабилитации. Он вежливо отказался и не менее вежливо раз за разом отвергал предложения Джеймса вернуться. Конечно, Дайнекен с его ослиным упрямством мог кого угодно заставить сделать то, что ему нужно, но Мартин слишком хорошо его изучил, чтобы поддаться на многочисленные уловки. Порой Джим взывал к совести партнера, рассказывая страшные истории о том, как в оставшейся без его присмотра студии совершенно распоясались съемочные группы. Иногда давил на жалость, призывая Шеффилда не бросать его на съедение акулам бизнеса (можно было подумать, что все эти годы Джеймс имел дело с кем-то другим!). Все это перемежалось попытками подкупа и шантажа, обещаниями «всех уволить» и прочими заманчивыми предложениями, на которые еще полгода назад Мартин, наверное, с радостью согласился бы. Но теперь ему уже ничего не хотелось, тем более — навредить людям, с которыми довелось работать. Каждый разговор заканчивался просьбой еще раз серьезно обдумать ситуацию, и Шеффилд неизменно обещал другу сделать это.