Самый Странный Бар Во Вселенной - Флетчер Прэтт

– Я буду ждать здесь, сколько потребуется, буду ждать день и ночь, пока парень не заявится сюда… А уж тогда он попадется… Он у меня выпьет!

– Что, черт возьми, это такое? – спросил мистер Витервокс.

– «Устрица Прерии», с ворчестерширским соусом и томатным соком, там еще кое-что горькое, чтобы он хорошенько встряхнулся, и красный перец ради спасения его души.

Дверь мужской комнаты с грохотом отворилась, и завсегдатаи бара Гавагана все как один обернулись, чтобы взглянуть на человека, который, несомненно, и был пропавшим Пирсом. Если бы не встрепанные волосы, он не был бы похож на джентльмена, находящегося под сильным воздействием алкогольных паров, но усики его подрагивали, а глаза, казалось, выскочили из орбит, когда он уставился на календарь.

– Мне нужно… выпить, – сказал он, вцепившись в стойку одной рукой. Не отводя глаз от календаря, он потянулся за порцией, которую налил ему мистер Коэн. Он сделал большой глоток, прежде чем осмотрелся вокруг; тут он замер, попытался втянуть ртом воздух и опустил стакан на стойку.

– Боже мой! – воскликнул он. – Что это? Вы пытаетесь отравить меня?

– Я – нет, – решительно произнес мистер Коэн, но он был избавлен от необходимости делать дальнейшие пояснения, потому что Пирс начал корчиться и извиваться так, что страдания революционеров в тюрьмах Латинской Америки в сравнении с его муками показались бы пляжным отдыхом. Его рот открылся, он издал несколько отрывочных звуков, потом вцепился в край стойки, глаза его налились слезами, а затем, несколько раз сильно рыгнув, он разжал руку и нырнул в безопасное укрытие мужской комнаты.

Виллисон подождал, пока дверь за Пирсом не захлопнулась; потом он обернулся к мистеру Коэну.

– Ваше лекарство, конечно, оказалось весьма сильнодействующим, – сказал он. – Но я не вполне понимаю…

– Не понимаете? – спокойно произнес мистер Коэн. – Тогда загляните в мужскую комнату. Вы обнаружите, что там пусто. Пирс теперь трезв, как стеклышко, его ноги вышли на верный путь во времени, он вернулся в то место и время, где и когда он должен находиться, и, слава богу, сюда он больше не заявится. Не то чтобы я хотел повредить нашей торговле, но есть кое-какие вещи, которых мы в баре Гавагана не потерпим.

Мистер Витервокс, который в тот вечер был в голосе, очень громко пересказывал маленькому доктору Бреннеру какие-то сведения из прочитанной книги.

– Вот как оно обстоит, – сказал он. – Все, что вам нужно сделать, – узнать, прогрессивно это или нет. Потом вам уже не придется беспокоиться о том, правильно это или неправильно. В книге сказано, что, когда вы называете какую-то вещь правильной, вы на самом деле всего лишь имеете в виду, что она помогает прогрессу, понимаете?

Крупный молодой человек, стоявший по другую сторону от Бреннера, обернулся и сказал: «Плевать я хотел!» – с сильным акцентом.

Мистер Коэн, стоявший у дальнего конца стойки, прервал разговор о «Бруклин Доджерс» и осторожно приблизился, положив руку на плечо крупному молодому человеку.

– Что ты, что ты, Джерри…

– Я не то чтобы хотел обидеть этих людей или наплевать на них, – дружелюбно заметил молодой человек. – Мне они вообще-то нравятся, и прежде чем смешать для меня еще одну «Ангельскую титьку», налейте и им выпить, мистер Ко-ган. Я сказал, что плевать хотел, потому как разговор зашел о прогрессе.

– Позвольте вас представить, – сказал бармен. – Мистер Витервокс, доктор Бреннер, это – мистер Шют.

– Как поживаете? – официально произнес молодой человек, сжимая руку мистера Витервокса настолько крепко, что сей достойный джентльмен почувствовал, что его кости превращаются в желе. – Я хочу сказать, что никакого прогресса нет.

– Не кусайте руку, кормящую вас, – проговорил доктор Бреннер. – Если бы не прогресс, вы, возможно, еще в детстве умерли бы от дифтерии.

– Так и сказано в книге, – заметил Витервокс. – Вы можете помочь прогрессу, но остановить его – не в ваших силах.

– Неумолимый закон природы, – подтвердил Бреннер.

– Нет, это не так, – сказал Шют, одним глотком выпив свою порцию «Ангельской титьки» и закусив ее вишенкой. – Я сбежал от прогресса. Нет, точнее, я развернул его вспять. Сделайте еще порцию, мистер Коэн. – Он положил деньги на стойку, его примеру последовал и Витервокс.

– Ну-ну, – сказал Бреннер, – теперь моя очередь платить. Ржаное с водой.

– Хорошо, – проговорил Витервокс, – давайте разыграем. Можно у вас одолжить кости, мистер Коэн? Хотите поучаствовать? – обратился он к Шюту.

– Нет, – отказался молодой человек. – Очень жаль, не хочу вас обижать, но я просто не могу играть в азартные игры. Именно из-за них я и связался с так называемым прогрессом; в итоге я едва не погиб.

Он скорбно посмотрел на мистера Коэна, который готовил мартини для Витервокса.

– Вы совершенно правы, мистер Шют, – сказал бармен. Потом он заметил остальным: – У него есть особые причины.

– Это мне кажется неосновательным, – заявил Бреннер.

– Ну, я вам расскажу, – сказал Шют. – Я расскажу всю историю, хотя вы мне и не поверите. В этом-то и проблема; никто мне не верит. Люди думают, что я – какой-то доисторический экспонат или просто дурак. – Он глотнул из стакана и продолжил:

***

Мой отец – Фрэнсис Шют. Вы, вероятно, никогда не слышали о нем, но он написал много книг о фольклоре и древней магии, продолжив с того места, на котором остановился Фрэзер в Золотой Ветви, если вы понимаете, о чем я веду речь.

Конечно, я никогда не смогу стать президентом Соединенных Штатов. Я родился не в этой стране. Когда они даровали мне жизнь – кажется, так говорится, – мои родители находились в Гарце в центральной Германии. Это – самый интересный, с точки зрения фольклора, район, там братья Гримм начали свою деятельность. Родители пытались собирать сказки, которые пропустили Гриммы, или новые и измененные версии сказок, которые вошли в собрание Гриммов. Мой отец разрабатывал теорию, согласно которой фольклор что-то объясняет и содержит некую истинную первооснову, но когда окружающий мир меняется, появляются новые фольклорные сюжеты, которые немного приближают нас к пониманию того, что на самом деле движет миром. Его работа была очень интересной. События происходили как раз накануне Первой мировой, знаете ли, но он отыскал сказки, о которых никогда не слышали Гриммы, – не о личностях, но о Немцах, о расе героев, которые собирались спасти мир от бесчисленных орд грязных крючконосых монстров с длинными бородами и о прочих подобных вещах.

(Бреннер прочистил горло.)

Да, я знаю, какое отношение все это имеет к прогрессу. Подождите. Мои родители жили в хижине немецкого крестьянина, крытой соломой, – этот домик в точности напоминал жилище героев волшебных сказок. Я не раз видел такие картинки в книжках, когда был мальчиком.