Формула. Универсальные законы успеха - Альберт-Ласло Барабаши

Но на самом деле это не так. Как правило, одобрение устройства зависит от мнения тех, кто выступает первыми. Именно они формулируют главные вопросы. Выступающие после них не могут эффективным образом озвучить новые сомнения, поскольку опасения первых выступавших уже задали тон дискуссии. Иными словами, порядок рассадки людей на заседаниях и очередность их выступлений могут оказывать влияние на то, разчешат ли использование этого медицинского устройства.

Задумайтесь об этом, когда окажетесь в операционной. Возможно, врач мог бы предложить вам инновационную терапию, если бы аргумент в ее поддержку озвучили достаточно рано! Хотя это заставляет насторожиться, подумайте, как это соотносится с вашим опытом работы. Я преподаю в университете и вхожу в несколько комитетов. Взяв кофе и булочку в дальнем конце комнаты, я всячески стараюсь включиться в дискуссию. Иногда я даже приношу с собой заметки, чтобы не забыть обсудить целый ряд вопросов. Но в момент, когда дискуссия начинает двигаться к консенсусу, протестовать — все равно что плыть против течения. Да, я могу попытаться изменить ситуацию, но теперь у каждого свое мнение, поэтому люди стараются защитить его или вовсе переходят в нападение. Кому охота придираться, когда большинство присутствующих уже поглядывает на часы или проверяет телефоны? Если у меня нет категорических возражений, я забываю о сомнениях и спокойно работаю дальше.

Но порой не все так просто. Порой на кону стоит чья-то карьера. Порой голосованием мы вершим судьбы студентов. Порой, как в случае с FDA, мы рискуем здоровьем людей. Неужели все эти решения в основном зависят от того, в каком порядке люди рассаживаются за круглым столом? Эта мысль не может не тревожить.

Проблема в том, что людям надо где-то сидеть. Конкурсанты не могут выступать одновременно. Судьи по определению должны полагаться на свои мнения. Но мы видим — в механизме принятия решений FDA, в протоколах судейства соревнований по фигурному катанию, при сдаче квалификационных экзаменов, на скрипичных конкурсах и винных дегустациях, — что методы, разработанные в разных сферах для обеспечения беспристрастности, часто оказывают обратное действие.

Во многих отношениях ограниченность результативности обрекает большинство соревнований на провал, вынуждая судей выбирать не между хорошими и плохими, быстрыми и медленными, опытными и неопытными конкурсантами, а между людьми, которые приблизились к верхней границе результативности в своих сферах. Если бы в соревнованиях по бегу не использовались хронометры, часто даже остроглазые, опытные судьи не смогли бы однозначно определить, кто первым пересек финишную черту. Понять, кто из лучших кандидатов наиболее достоин получить премию или должность, порой еще сложнее.

Я не говорю, что при принятии подобных решений подбрасывают монетку, однако было бы справедливее, пожалуй, признать победителями десятку лучших, если мы не можем понять, кто из них лучше остальных. В ином случае мы просим судей сделать невозможное. Мы рискуем принимать решения на основе факторов, которые имеют мало общего с результативностью, мы рискуем постоянно оценивать мужчин лучше, чем женщин. Мы наблюдаем, как награду получает исполнитель, который запоминается судьям просто потому, что его утрированная жестикуляция оставила яркий след в памяти зрителей.

* * *

Если вы надеетесь преуспеть в какой-либо области, вам стоит помнить, что ваши конкуренты ничуть не хуже вас — они подготовлены, опытны и умелы. Когда я проходил собеседование на первую преподавательскую позицию в Университете Нотр-Дам, я был самым неопытным из кандидатов. Я получил докторскую степень всего шестью месяцами ранее, и чернила в моем дипломе едва успели высохнуть. Мне было двадцать семь, и я был самым молодым из приглашенных на собеседование. Как я узнал впоследствии, я еще не приехал в университет, когда члены комиссии решили отдать должность заслуживающему ее кандидату. И все же я получил работу. В чем было мое преимущество? Я проходил собеседование последним.

Теперь, когда студент спрашивает моего совета перед собеседованием, я вспоминаю о собственном опыте на рынке труда и науке успеха, которая впоследствии помогла мне его объяснить. «Когда собеседование?» — спрашиваю я, и это не праздный вопрос.

Студент достаточно квалифицирован, чтобы получить должность. Однако, учитывая неизменную ограниченность результативности, я могу почти наверняка сказать, что многие из остальных кандидатов не менее квалифицированы, а потому специалистам по подбору персонала приходится делать сложнейший выбор. И это означает, что на собеседовании «что» и «кто» — содержание и участники разговора — окажутся не столь важны, как «когда».

«Откладывай его! Откладывай как можно дольше!» — наставляю я студента, который недоумевает, услышав такой совет, ведь ему ужасно хочется получить работу. Затем я поясняю, что ему стоит вежливо поинтересоваться, когда планируется принять решение о найме, и постараться назначить собеседование как можно ближе к этой дате. По мере приближения дедлайна специалисты по подбору персонала становятся умнее. Последний кандидат, скорее всего, не ответит на вопросы лучше, чем его предшественник. Однако ему будут задавать более удачные вопросы на основании опыта предыдущих собеседований, подобно тому как член жюри с каждым разом все внимательнее слушает исполняемый конкурсантом концерт.

Хотя печально сознавать, что большинство оценок выставляется произвольно, это понимание также может дать нам свободу. Если мы показываем хорошие результаты, любой из нас может стать последним «лучшим кандидатом». Именно наша выдающаяся, но ограниченная результативность обеспечивает нам приглашение на собеседование или выход на сцену. Если бы мы не были хороши в своем деле, проблем с выбором не возникало бы. После неудачи мы неизменно начинаем критиковать себя и сомневаться в своих силах, но нам не стоит забывать, что в нашем провале, вероятно, виноваты не наши недоработки, недостатки и недочеты. Скорее всего, виновата такая непредсказуемая вещь, как очередность.

Поняв, что выбор всегда в определенной степени случаен, мы увидим, что успех часто представляет собой лотерею. Если вы хотите побеждать на соревнованиях, нужно участвовать во множестве состязаний. Если вы хотите найти работу, нужно рассылать множество резюме. Если вы хотите получить роль, нужно ходить с прослушивания на прослушивание. Не всегда есть возможность выйти на сцену первым или последним, но шансы выиграть в лотерею повышаются, когда вы покупаете целую пачку билетов. Так же и шансы добиться желаемого возрастают, если вы не опускаете руки.

Есть и хорошие новости: данные свидетельствуют, что, победив один раз, вы будете выигрывать снова и снова. Награды притягивают друг друга. Успех порождает сам себя, постепенно нарастая. Победив один раз, вы победите снова. И снова. И снова.

Мы окружили идею успеха такой мистической аурой, что порой кажется, что успех — священный мир, населенный сверхлюдьми. Я могу представить, как скептик Ходжсон откупоривает бутылку пино-нуар и упрашивает меня объяснить ему, почему некоторые победители выигрывают несмотря ни на что. В чем секрет такой силы?

Оказывается, есть данные, которые помогут нам понять и это.