Ненормальная война - Александр Тамоников

Майору снова стало как-то неуютно. Зачем он так ее разукрасил? И как теперь оправдываться перед Вишневским? Надо срочно придумать правдоподобную версию.

Капитан Рысько этой ночью бездарно губил время, в течение которого мог бы спать. Сначала сломался старый «Ситроен», который он использовал для служебных перевозок. Машина встала в чистом поле между «Хосписом» и Байдаком. В поселке комендантский час, и в полях вокруг него по ночам не очень-то многолюдно.

Он ковырялся в моторе и проклинал эту долбаную нищую страну, в которой сотрудники уважаемой организации, выполняющие важные государственные задания, вынуждены ездить на ржавом хламе! К этому тоже причастны спецслужбы страны-агрессора? Звонить в тюрьму и что-то объяснять пьяному Войту капитан тоже не хотел.

Он с трудом дозвонился до отдела СБУ в Байдаке, и оттуда за ним пришла машина. Два часа потерял!

Злой как черт, Рысько завалился в отдел и именем всех суверенных демократий мира приказал доставить сюда начальника. Немедленно! А то он испортит биографии всему личному составу.

Заспанный капитан Тесляк примчался через пятнадцать минут.

– Все будет сделано, пан капитан, – заискивающе бормотал он, испуганно заглядывая в злобные глаза человека, равного ему по званию. – Чего изволите?

– Времени мало, я объясню вкратце, матом, – сказал Рысько и доступным языком изложил, что именно требуется сделать в столь поздний час.

– Это так необходимо именно ночью? – Физиономия обескураженного службиста вытянулась.

Рысько чуть не врезал ему промеж моргающих гляделок.

– Ты что, капитан, совсем опупел?! На пятнашку за халатность раскрутиться мечтаешь?! Живо, рысью, организовать грамотного айболита, медсестру и все необходимое!

От страха у капитана СБУ наконец-то заработала голова. Надо же, такой кретин, а имеет вполне приличный «Субару»!

Машина понеслась по ночному Байдаку. Военные, следящие за исполнением комендантского часа, неохотно отдавали честь и пропускали ее. На проверки уходило время, которого Рысько и так потратил достаточно.

В районной больнице, превращенной в госпиталь для украинских военных, был проведен жесткий допрос дежурного врача. Тот показал, что лучший в городе хирург – Павлий Дмитрий Сергеевич, пожилой интеллигент, кладезь знаний и опыта. Насчет приверженности упомянутого товарища западным ценностям дежурный ничего сказать не мог, но уверял, что специалист блестящий, многим жизни спас.

Адрес! Машина снова помчалась в ночь, расталкивая сонных военных.

Дмитрий Сергеевич Павлий оказался щуплым мужчиной шестидесяти пяти лет, с редкими волосами и осунувшимся лицом. Он кутался в халат, подслеповато щурился. Из-за его спины выглядывала перепуганная жена.

Корочки СБУ произвели на них неизгладимое впечатление. Семейная чета затряслась от страха. Они ничего не сделали, лояльны режиму, служат ему верой и правдой. Дмитрий Сергеевич совсем недавно, поздно вечером, вернулся со смены.

Был тяжелый случай – ампутация ноги у военного, привезенного из-под Донецка. Парень подорвался на собственной мине, которую устанавливал неподалеку от жилых кварталов Антиповки.

– Во-первых, не режим, а власть, избранная народным волеизъявлением и приверженная западным ценностям, – строго проговорил Рысько. – Во-вторых, это не карательная акция. Ваши грешки нас пока не волнуют. Собирайтесь и прихватите с собой все необходимое для врачевания сложного открытого перелома. Ампутация не обязательна… впрочем, нам без разницы, лишь бы пациент был жив.

Доктор засуетился, торопливо оделся, собрал свой саквояж. Он сказал, что у него нет всего необходимого. Надо заехать в больницу. Заодно взять с собой ассистентку, медсестру Мордвину. В одиночку ему будет трудно. Мордвина – грамотная помощница.

– Заедем, возьмем, – пробормотал Рысько, подталкивая Павлия к машине. – Заодно подпишем бумагу об угрозе смертной казни в случае разглашения государственной тайны. Надеюсь, вы предупредили свою супругу, чтобы не чесала языком?

Заехать в больницу оказалось делом недолгим. Корочки СБУ открывали любые двери и ворота, кроме райских.

Зато за медсестрой пришлось трястись на другой конец городка, в убитый частный сектор. Рита Мордвина проживала с матерью. Это была молодая женщина, где-то лет тридцати, с коротко постриженными темными волосами. Ее лицо подрагивало от волнения. Она тоже невесть что подумала, когда в дом вторглись два офицера СБУ.

Правильно, население не должно расслабляться в столь ответственный для страны исторический момент.

Последовала та же преамбула. Дескать, собирайтесь, это пока еще не арест. Требуются ваши профессиональные знания. Вы предупреждаетесь об ответственности за разглашение.

Она бормотала какую-то чушь. Мол, да, конечно, я всегда готова исполнить свой долг. Господи, да разве можно женщине собраться за три минуты? Имейте совесть, господа!

Рысько нетерпеливо подгонял медиков. Он плевал на майора Войта, но если раненый умрет, то его голова полетит тоже.

Лишь к пяти утра, когда начинало светать, «Субару» капитана Тесляка прибыл на объект «Хоспис». Он несся как угорелый.

Медиков укачало. Дмитрий Сергеевич был бледен как сереющее небо, нервно сжимал ручку своего саквояжа. Рита Мордвина облизывала пухлые губки.

Рысько украдкой на нее посматривал. В связи с наличием молодой жены, пусть и находящейся сейчас где-то далеко, прекрасный пол не был для него навязчивой идеей, но тут он немного заинтересовался. В чисто эстетическом плане. Впрочем, стандартная мысль «А я бы ей!..» тоже имела место.

За часы его отсутствия на объекте кое-что изменилось. Майор Войт был зол как голодный и невыспавшийся волк. Заключенная Тепленко оказалась избита от души. Она временами приходила в себя и снова проваливалась в обморок.

«Не дала, да еще и промеж ног ему врезала», – сделал правильное умозаключение Рысько.

Майора Войта он не любил. Слишком скользкий, переменчивый, ненадежный тип. Поэтому Рысько, в принципе, остался доволен увиденным, подавил саркастическую гримасу. Похоже, Войт до сих пор был под впечатлением. На симпатичную Мордвину он смотрел как на пустое место.

Имелось еще одно новшество. Солдаты бодрствующей смены раскрутили длинную переноску, унизанную лампочками, прибили к потолку, присоединили к генератору, и теперь вся тюрьма была более-менее освещена.

Рысько отправился спать. Войт перехватил бразды правления, кивнул надзирателю Гайдученко. Тот сопроводил медиков к камере.

Павлий втянул голову в плечи, Мордвина пряталась у него за спиной и нервно озиралась. Она была обычной девушкой, никого не трогала, в акциях не участвовала и верила украинской пропаганде о зверствах террористов. Медсестра со страхом смотрела на обитателей камер, прижималась к доктору.

Павлий увидел больного и уже был в своей стихии, а она по-прежнему не могла справиться со страхами. Рита делала вид, что спокойна, а сама с ужасом разглядывала пациента, мечущегося в забытьи, косилась на избитую женщину в камере напротив.