Связующая нить - Евгения Кибе

— Ты, несносная девчонка! — вышел из себя дядя Фима. — Твоя мать говорила, что ты своенравная, но можешь держать себя в руках, но, как я вижу, рук у тебя стало не хватать. Ты сейчас же идёшь и собираешь вещи! Времени у тебя 15 минут.

— Я не поеду, — прошипела сквозь зубы.

— Поедешь и точка. — сказал Зданимир.

— Нет!

Чувствовала, что у меня закипает кровь внутри.

— Тэкла, мы тебя сейчас скрутим и поедешь как коматозница медицинским транспортом, — это уже Радмир подал голос.

— Я сказала, что не поеду!

Из моих глаз и тела полетели электрические разряды, волосы встали дыбом, а помещение заходило ходуном. Когда я ударила кулаком по столу, то он просто развалился на 5 частей.

Мужчины стояли и смотрели на меня в ужасе.

— Тэкс, успокойся! — начал Зданимир.

Но я уже не могла остановить то, что творилось. Молнии разлетались в разные стороны, а мужчины не могли подойти, так как разряды тока били очень больно. Я раскалялась ещё сильнее, но неожиданно, кто-то сильно схватил меня сзади поперёк талии и грудной клетки и прижал к себе. Услышала какое-то подобие рычания и ощутила знакомый и любимый запах. Это был Атей!

Он держал меня крепко и не отпускал, несмотря на то, что ему было больно. Он боролся за меня, успокаивал и сдерживал моего внутреннего демона.

Понемногу я стала успокаиваться. Когда полностью прекратилась вакханалия с землетрясением и молниями, то обмякла в его руках.

Атей усадил меня в кресло и попросил, что бы принесли стакан воды.

Держа стакан в руке, я смотрела попеременно то на одного, то на другого, то на третьего природного ратника.

— Не поеду.

Через несколько часов мы смогли связаться с моей мамой по защищённой линии. Я была безумно рада видеть и слышать ее. Дядя Фима, Зданимир и Радмир были во время нашего разговора рядом.

— Заюшка, я понимаю тебя, — говорила мама. — Есть один вариант конечно, но…..

— Говори. Если есть вариант, то я все сделаю, — больше всего на свете желала остаться здесь, с Атеем. И мне было глубоко плевать, что нужно для этого сделать.

— Есть одна метка, которую можно конечно сделать. Но она работает только 24 часа и наносить ее безумно больно. И татту с ней не сделать. Демоны станут видеть не тебя, а того, кого ты захочешь. Но выдержать эту боль….

— Мам, а если метку обезболивающую сделать или под наркозом?

— Тэкла, не дури. Это так не работает. Ты хочешь что-то получить для себя, значит надо что-то отдать.

— Я же лечила других и ничего!

— Это другое. Ты не для себя это делала. Да и вообще, благодаря твоему безрассудству, теперь такие проблемы, — мама сказала это с явным недовольством в голосе.

— Я спасла человека.

— Не будем об этом. Если ты готова, то я скажу, что за метка.

— Да, конечно готова. Только один вопрос, остальные будут видеть меня такой, как я есть?

— Ой, заюшка, не переживай, для своих сердечных друзей (мама прямо акцент на этом сделала), ты будешь выглядеть как обычно. Для нежити по-другому.

— Тогда мне нужна эта метка и срочно. Мне в патруль идти через два часа.

— Тэкла, помни, что только когда будешь выходить делай метку и она на 24 часа.

— Да поняла я уже. Давай показывай.

Слышала, как за спиной у меня скрежетал зубами дядя Фима, Зданимир просто вздохнул, а Ратмир барабанил пальцами по спинке кресла.

Когда мама закончила давать ценные указания, то Зданимир вступил в беседу.

— Марайке, изначально я говорил, что ничего хорошего из этого не будет.

— Зданик, Радмир, Серафим, вы же понимаете, что она всё равно продавит вас. Возможно даже лучше, что она останется. В ней сила спит огромная. Ее надо только контролировать.

— О да, это уже сегодня ощутил на себе мой любимый стол, — сказал полковник.

— Что? Стол? — мама нахмурилась.

— Мам, да всё нормально. Люблю тебя сильно — сильно.

— И я тебя, заюшка.

Троица осталась продолжать беседу с мамой, а я помчалась в комнату, чтобы нанести метку. Когда пробегала мимо зала, меня резко подхватил кто-то, зажав рот ладонью, и втащил в помещение.

Я ударила локтём поддых, вывернулась из державших меня рук, и развернулась, что бы нанести ещё один удар, но удар мой пришёлся прямо в середину ладони Атея. Это был он!

— Кошка, царапаешься больно, — с улыбкой притянул меня к себе. — Что решили? — спросил он уже серьезным голосом.

— Все нормально. Я остаюсь, но с одним условием. Мне надо на себе меточку маленькую быстро нарисовать, что бы нежить меня не узнала и всё.

— Что-то мне не верится, что всё так легко и просто, как ты говоришь.

— Да нормально всё. Не переживай. Через 2 часа встречаемся в оружейке, — скороговоркой выдала ему и побежала в комнату.

Когда стала водить писалом, то не могла держаться. Это была такая адская боль! Наверное похоже на то, когда делают апендэктомию без наркоза. Делать приходилось на ноге, что бы скрыть ее под одеждой от посторонних глаз. В комнате запахло палёным. Писало как будто стало паяльником, а тело резало скальпелем.

Я вся покрылась потом от боли, подушка в которую впилась зубами, не помогала полностью приглушить крик. Когда это всё закончилось, то с ужасом подумала, что это теперь надо будет делать каждый день. Говорят, что человек ко всему привыкает…Привыкну ли я к этой боли?

Глава 24. Атей.

У оружейки собрались почти все стражи, не было только Тэклы. Когда она появилась, то была непривычно бледна.

— Всё нормально? — спросил ее, выдавая комплект на сегодняшний патруль.

— Да, — ответила она и попыталась натянуть улыбку.

— Потом поговорим, — шёпотом сказал ей и обратился к отряду. — Сегодня с нами не будет Лейлы по понятным причинам. Она уже идёт на поправку и точно будет жить. Но! Сегодня нам надо идти патрулировать в концертном зале.

Послышались недовольные вздохи.

— Знаю, тяжелая ночка будет, но мы там будем не одни. Нам выделяют ещё 3 десятка. По машинам.

И все пошли к лифту, что бы подняться к парковке.

В машине ехали молча. Я чувствовал кожей, что что-то случилось, но Тэкла смотрела в окно и молчала. Наверное сейчас не время доставать ее расспросами. Тем более, день был не самый спокойный.

После того, как я ее держал в кабинете, отец вызвал меня на ковёр.

— Ты с ней спишь? — спросил он прямо в лоб.

— Да, — ответил ему, глядя в глаза.

Он выпустил воздух из тонкой