Принц на белой «оке» - Тата Златова

Может, именно поэтому она и ляпнула, что Димка — ее молодой человек? Так сказать, решила проучить их и закрыть рты?

Неважно, неважно… Господи, вот это влипла!

Оказывается, еще нет. Это было лишь началом. Настоящая паника ее одолела, когда Димка вдруг сошел с беговой дорожки и, обняв ее за талию, сказал:

— Дорогая, куда ты пропала? Я тебя заждался.

И накрыл ее губы поцелуем.

— Ты с ума сошел? — попыталась от него отстраниться, но этот нахал словно в землю врос. Как ни пыталась его отодвинуть — бесполезно, только силы зря потратила. Легче гору сдвинуть с места, чем сияющего от удовольствия Питькина!

А она как пушинка стала. Куда-то исчезли мастерство и выдержка, выработанные годами, в ногах появилась слабость, сразу как-то обмякла, обомлела. Она себя не понимала. Как можно хотеть отхлестать Димку по щекам и одновременно таять от его поцелуев? Ненавидеть его до дрожи и в то же время желать сгореть дотла в пламени его взгляда?

Не успела опомниться, как он снова впился в ее губы. Жестко, без предисловий, необузданно и так остро, что голова закружилась. Властно и требовательно прижал к себе, а Маша забыла как дышать. Забыла, что кругом люди, что все смотрят на них, обо всем забыла.

А Димка вдруг прошептал:

— Не ускользай от меня, Маша…

И она внезапно поняла, что действительно не хочет ускользать. К черту все принципы, барьеры, страхи. С ней никогда не случится того, что с матерью. Никто не причинит ей боли, потому что она сможет защитить себя! «И Димка меня не обидит», — проскочила мысль в голове.

Деликатный кашель вернул их на землю.

— Ну, Мария! — покачала головой хрупкая блондинка, с трудом скрывая улыбку. — Я тебя поздравляю!

Девушки уже вовсю перешептывались и хихикали, с нескрываемым интересом оглядывали ее так называемого парня. Судя по их довольным лицам, Питькин успешно прошел фейс-контроль. Ну кто бы сомневался! Хоть бы футболку надел, Аполлон, а то в нем сейчас дыру прожгут!

Позволила Димке взять себя за руку, дождалась, пока он переоденется и… в который раз села в «оку». Старенькую, немодную и в то же время такую родную. Вдруг стало наплевать, на какой машине с ним ехать. Хотелось просто быть рядом. Видеть эти глаза, бурлящие весельем, слышать голос, полный самодовольства и говорить, говорить, говорить…

А новоиспеченный кавалер все-таки сострил:

— Надеюсь, карета не превратится в тыкву по дороге. А то мне нечем платить за метро.

— Вызовем на помощь фею-крестную, — поддержала шутку и откинулась на спинку сиденья. «Карета» завелась только с третьего раза и, сопровождаемая сигналами других машин, очень медленно поползла по дороге. Маша усмехнулась, поймав на себе настороженный взгляд Димки. Так и быть, на этот раз бурчать не станет! На сердце было легко и радостно. И если не вспоминать о прошлом, хотя бы постараться, то можно сделать вывод, что Маша не смогла разлюбить. Просто боялась себе в этом признаться, боялась растаять и дать слабину…

А может, не надо бояться? Может, стоит дать Димке еще один шанс?

Солнце заливало улицы и отбрасывало блики на витрины бутиков. Мысли в голове прыгали, как солнечные зайчики, и вызывали улыбку. Впервые за долгое время ушло напряжение, образы из прошлого исчезли, а мир заиграл яркими красками.

— Слушай, почему ты нас всех так ненавидишь? — внезапно спросил Димка, и Маша вздрогнула от неожиданности.

— Кого это «всех»? — сделала вид, будто не понимает, о чем речь.

— Мужчин.

— Я не ненавижу… — озадаченно пробормотала.

— Нет, дорогая. Я заметил, что, когда ты в общем говоришь о мужчинах, ты словно пытаешься сказать: «От них надо держаться подальше, потому что они причиняют только боль, что замужество — это ярмо, потому что обязательно надо раствориться в муже и забыть про себя, что всегда надо быть начеку, потому что ничего хорошего от них не жди». Такое ощущение, что ты вбила себе эту мысль еще с детства, и каждый день ее в голове прокручиваешь. Ну не монстры мы, пойми. Не все плохие. Не все «Виталики», — на этой фразе он весело ей подмигнул. — Мне нравится, что ты решительная, умная, что знаешь себе цену, но не будь такой категоричной. Думаю, большинство тех феминисток, которые кричат, что им не нужны мужики, на самом деле никогда настоящих не встречали…

— А что в твоем понимании настоящий мужчина?

— Тот, который никогда не поднимет на женщину руку — это раз. Кто умеет зарабатывать деньги и не попрекает любимую куском хлеба — это два. Тот, который уважает свою половинку, ее мнение и интересы — три. Просто нужно уметь уходить от козлов. Но на мой вопрос ты так и не ответила. Почему ты нас всех так ненавидишь?

— Не всех, — поправила Маша, — Влада очень даже люблю.

— Влада?!

Он так смешно нахмурился, что она чуть не прыснула. Ревнует? Да ладно!

— Это еще кто такой? — спросил так грозно, что она должна была как минимум вжаться в спинку сиденья от страха. Но Маша лишь закатила глаза и стала игриво накручивать локон на палец:

— Ну… Высокий и красивый брюнет с пронзительными зелеными глазами, умный и самодостаточный, работает в сфере недвижимости, московский бизнесмен… Дальше продолжать?

— Нет, достаточно.

— Очень ответственный, человек слова…

— Хватит.

— Ладно, как скажешь, — невинно пожала плечами.

— И где этого… как его… твоего московского бизнесмена искать?

— Зачем? Хочешь кулаки почесать? Не стоит рисковать, поверь мне.

— А я по жизни рискованный, так что не старайся, не переделаешь. Адресок дай, переговорить с ним хочу.

Нужно было это видеть: как он ноздри раздул, будто дракон, и как в руль вцепился. Костяшки пальцев побелели, вены вздулись. Смех да и только! Маша все-таки не удержалась и расхохоталась:

— Ну поговори-поговори… Ой, не могу! Влад — это мой папочка.

— Как — папочка? — на его лице появилась неподдельная растерянность. — У тебя же уже есть отец, мы к нему ездили. Или я что-то путаю?

— Да тут грех не запутаться, — Маша стала серьезной. — Вообще это долгая история. На самом деле у меня три папы и две мамы.

— Это как? — округлил он глаза.

— Расскажу — а ты меня разлюбишь…

— Нет, не разлю… — Димка запнулся, осознав, что только что выдал себя с потрохами. Маша хитро подняла брови и улыбнулась. — Ладно, я никогда и не скрывал, что чувствую к тебе нечто большее, чем дружбу. Не хочешь — не говори, твое право. Потом, если посчитаешь нужным, сама расскажешь.

— Вот это я понимаю.

— Только я все-таки хочу внести ясность в наше прошлое.

Маша напряглась при этих словах.