Черная бабочка - Людмила Петрушевская

Д. отвечал с улыбкой, что половина мира знает о маджиентре и дередхонадхах, и что из того? Раздался голос:

— Вот вы, вы ведь можете убить человека?

Д. отвечал тихо и неуверенно, что рано или поздно определенные способности приходят, если правильно и под руководством дуду проходить практики, но нет смысла говорить о них, если их нет…

— А если есть? Мы знаем историю про одного дандрика, который поклонялся баламутхе и как раз владел способностью убивать.

Д. слышал эту историю раз десять.

— Он убил восемь человек, все погибли от внутреннего кровотечения, одинаковый диагноз у всей группы! И тогда к нему пришел учитель, и дандрик умер от белой проказы!

Д. не отвечал. Москва продолжала:

— Мы читали, что одного ученика один дуду посадил вместе с другими на шманджане на двадцать один день с заданием повторять мшандру. И он сидел в последние дни там, куда бедные люди пришли сжигать своего покойника. Сдвинуться во время чтения было нельзя, а костер уже горел. В последний день по недосмотру организаторов костер погас, и половина туловища бедняка не успела сгореть. И на последнем круге мшандры покойник встал из костра и пошел на этого ученика. Тот перестал читать мшандру, оторопел. Тот шел половиной туловища. Тот вспомнил, что говорил учитель, и продолжил читать последний круг. И бедняк вернулся в костер, упал, и тело его догорело синим пламенем, так?

— Вы пейте, пейте чай. Это не простой чай, — угощал Д.

Москва пила и бормотала:

— В десятой сквейе есть такая практика, это начало входа в самбакхи, кадрила суждака. Человек может перестать дышать.

Д. продолжал:

— Чай, дикорастущий очень редкий мелкий чай, он собран монахами в предгорьях Тибета, это были святые люди, они вкладывали в процесс сбора большую веру в то, что человек может найти путь к исцелению.

Он встал и начал доливать отвар в чашечки присутствующих.

— Перестать дышать? — спросила Москва. — Да, вы знаете об этом, Д.? Как это?

— Вне практики, — отвечал Д., — нельзя понять, каким образом можно задержать дыхание, совершить кадрила суждака. То есть не дышать продолжительное время. Это приходит с годами.

— Люди могут не дыша находиться под водой?

— И под водой тоже. И под землей.

Дальше их заинтересовала левитация.

— Правда, что возможно приподняться над землей?

Д. не отвечал, разнося чай.

Москва сама же и загудела в ответ:

— Ну вы что, это же описано в шмива самшикте. Механизм-то прост! Если вы слышали про биохимию… Слышали. То это обычная замена молекул. Тело состоит на семьдесят процентов из воды… Убираем молекулу кислорода из формулы воды и получаем водород. А он легче воздуха.

— Водород?

— Ну да! И тогда взлетаешь как воздушный шар!

— А вот сколько же на самом деле у человека шмакр? И у всех ли они есть?

Кто-то из группы сам же и отвечал, что по некоторым источникам девять, по другим семь, а иногда говорится о трех.

Д. на сей раз сказал, что иногда не стоит повторять за другими. Только весьма продвинутые швами обладают шмакрами в том виде, в котором они описываются в интернете.

И, добавил он безобидным тоном, это темы не для начинающих.

Москва разговаривала сама с собой, чай привел сограждан в состояние возбуждения, они разбились на группы по месту сидения.

— Горхуджи, шматха-бидьи восходят к Каби-Наджу. Культ наджу сейчас на самом пике. Кто является хранителем знаний? Они ведь не практикуют барганаим и шматха-бьохи. Это удел единиц! Они не ищут контактов с другими, с обществом. Вы не найдете их на улице, существует двенадцать шматха-самбранай, и в этих линиях осталась реальная передача.

Д. ушел в себя, он так обычно делал, когда ему было тяжело общаться с приезжими. Он потерял нить разговора.

Как часто бывает на пати, гости стали обходиться без хозяина.

Вдруг начали звучать какие-то странные слова, как монотонная молитва:

— Мамажи ведде… мамажи ведде

неведд омадде унеенедд

ома

Мамажи ведде мамажи ведденедо ома

умама неддо

Мамамажи венадв

орежевде

pepe…

внема

мапри

жлакраи саджхаива

ннама мажи ведде

васараи ураи…

саджхаи

ван

на…

Хор как будто бы повторял эти странные слова, хотя по лицам было видно, что они просто беседуют между собой.

Потом они исчезли, их автобус уехал.

Д. повторял и повторял ту молитву, которую услышал в беспамятстве.

Нельзя было этого делать, она разрушала всю его жизнь, могла уничтожить все чему он научился, это был голос той, прежней судьбы, голос разъеденной кожи, грязных тряпок, тухлых запахов, плаксивый голос несчастья.

Все, что ушло в прошлое, чего он не желал вспоминать в своей новой счастливой жизни, снова плясало перед ним, заставляло войти в тот круг бесполезных, ненужных дел, которыми он раньше занимался.

Мама живед в сарае у Раисы Ивановны, вот что. На дворе ноябрь.

Мама… прижла… к Раиса (джха) Иванна… Мама живет дде? — в сарае… у Раисы (джх) Иванны (пели голоса).

Д. опомнился и сделал то, чего ни разу не делал — он позвонил в Москву матери. На ее новую квартиру.

Ответил мужской голос. Какую Дину Сергеевну? Вы куда звоните? Да. Адрес этот. Но никакой такой… тут нет. Я? Что я тут делаю. Какой вопрос. Я тут живу. А какая разница, как меня зовут? Вы не сюда попали.

Карина откликнулась сразу, обещала выяснить.

Перезвонила, сказала, что на квартире никто не берет трубку.

Дуду принял его, выслушал, кивнул, велел поститься еще три недели, ночь провести в лесу. Потом можно поехать в один монастырь на месяц, там ученик дуду проводит практики.

На прежней работе ответила та самая коллега, обещала назавтра прийти пораньше и встретиться с Раисой. Раиса убирает офис с полседьмого, уезжает до прихода начальства.

Д. просил узнать подробный адрес, как добираться до ее деревни.

Он кое-как просидел ночь в лесу. Ему было не до пения птиц.

Он собирал силы для борьбы.

Он вспоминал все способы, о которых знал.

Тем не менее свистушки что-то ему говорили, вороны гаркали как силачи перед взятием веса.

На рассвете заорала та птичища, злобно и сильно, как раз под настроение.

Он собрал силы и приподнялся над почвой, немного, на полметра.