Дело об убийстве маркиза де Лианкура - Лариса Куницына

поднял шум, а он смертельной хваткой тут же вцепился в тебя, хотя, если б не он, то все бы поверили твоим вполне логичным объяснениям и занялись этим подозрительным лакеем. К тому же он чуть не придушил тебя на допросе. Об этом Адемар рассказывает на всех углах, расписывая, как король распекал его за это. Сам знаешь, Рене не болтлив, но сейчас с явным злорадством настраивает двор против нового коннетабля. Тому и крыть нечем, а оправдываться глупо, да и гордость не позволяет. В общем, его поведение выглядит подозрительным, и Раймунд приказал мне заняться им.

— И что ты выяснил?

— Немного, — де Грамон, наконец, взял свой кубок и понюхал вино. — А что, неплохо. Я и раньше наблюдал за ним. После ареста де Краона партия войны слегка притихла, но в своих гостиных они по-прежнему лелеют мечты о славе и грабеже алкорцев. Де Полиньяк там в первых рядах и орёт громче всех, но дальше слов, по моим сведениям, дело не идёт. Среди этих вояк многие искренне преданы королю и надеются убедить его отказаться от мира лишь путём убеждения.

— Значит, заговора нет?

— Такого, чтоб он охватывал всех участников этого круга, — точно. Если только кто-то что-то замышляет среди своих единомышленников, но об этом мне ничего не известно. Впрочем, от нас там лишь два шпиона и они занимают довольно скромное место в их иерархии.

— Что конкретно скажешь о де Полиньяке?

— Военный аристократ с востока. У него небольшой замок недалеко от границы, потому его предки долгие века спали в обнимку с мечами, готовые первыми встретить врага. Он разводит коней, его люди — в основном воины. И он первый в череде славных графов де Полиньяков, кто не снискал славы. В начале кампании Армана он по глупости попал в плен. Лишь после подписания перемирия его обменяли на пленного алкорского графа. В походе Ричарда, на который он возлагал надежды, ему тоже пришлось плестись в обозе. Его отряд даже не взяли в горный поход. Он потерял часть имущества, которое было заложено ради участия в этой войне. После заключения мира остался в Сен-Марко и постоянно был при дворе, ища единомышленников, и вот добился успеха.

— Что насчёт его окружения?

— Ты всех их знаешь, они не прячутся: Алькан, де Бове, Анжу, Ренар-Амоди, де Рони, де Дюнуа, де Роган, остальные рангом помельче.

— Алькан привык наживаться на военных поставках, — кивнул Марк. — Де Бове и Анжу — опытные полководцы, Ренар-Амоди — тоже, остальные — мальчики в золотых доспехах, которые грезят о венцах героев.

— Они богаты и их латы, действительно, отделаны позолотой, — пожал плечами де Грамон, потягивая вино. — Если честно, я полагаю, что теперь, когда военные аристократы смирились с поражением и поняли, что короля не переубедить, многие из них вернулись к своим баранам и нивам. Жоан поступил мудро, доверив самым воинственным управлять провинциями и следить за торговлей в их краях. Они при деле, втянулись в хозяйственные дела. Партия войны, которая ещё недавно так докучала нам, потихоньку распадается, её влияние ослабевает. Несколько неудачных заговоров нанесли удар по их репутации и позволили нам запереть или изгнать наиболее активных участников этой группировки. Назначив коннетаблем де Полиньяка, он вставил им в пасть зубы из глины. Теперь это уже, скорее, игра, амбициозная, опасная, и всё же уже игра, в которую играют из-за старых обид или из желания почувствовать свою значимость.

— Хорошо, с этой характеристикой я согласен, хотя пока считаю, что нельзя их недооценивать. А что сам де Полиньяк, его связи?

— Он — одиночка. Слишком горд. Вокруг него больше слуг, чем друзей. Его не любят даже сподвижники, может, потому его и сделали коннетаблем, чтоб внести ещё больший раскол в их ряды. Даже своего сына он беззастенчиво ругает на людях и даже отвешивает ему такие оплеухи, что дамы вздрагивают. Правда, последнее время он сблизился с виконтом де Роганом, что выглядит странно. Тот молод, не очень богат и не слишком умён, однако де Полиньяк с ним любезен, приглашает его на все пиры и охоты, их часто видят прогуливающимися вдвоём по аллеям в Шато-Блуа. Впрочем, этот мальчишка хорош собой, может, дело в этом?

— А раньше за де Полиньяком замечали подобные склонности?

— Нет. И сейчас не замечают, но подобные отношения могут выглядеть со стороны невинно. А, может, всё, и правда, невинно, и они нашли что-то общее: любовь к псовой охоте или коллекционирование старых карт.

— Теперь о слугах. Ты не замечал, нет ли в окружении де Полиньяка невысокого коренастого дворянина лет тридцати пяти с длинными каштановыми волосами, смуглого, носит закрученные усы, глаза карие?

— По описанию это его капитан Брикар. Он был с ним в походе.

— Он левша, на его левой руке есть шрам?

— Вот этого я не могу тебе сказать, Марк.

— И что, вы следите за де Полиньяком сейчас? Что он делает, как ведёт расследование? Вы знаете, что он пытался арестовать Мадлен?

— Мы всё знаем, друг мой, — успокоил его де Грамон. — Уверяю, даже если б Клермон не вмешался, то вмешался бы Раймунд и её тут же выпустили бы на свободу. Но пойми, мы стараемся не слишком беспокоить его…

— Почему? — перебил Марк.

Рене посмотрел на него с недоумением, а потом в его взгляде появился интерес.

— Хочешь сказать, что нам стоит действовать менее деликатно? Заставить его нервничать и совершать ошибки? Это неплохая идея. Кстати, и Раймунд, который пришёл в состояние тихой ярости, когда узнал, что он с тобой сделал, получит от этого удовольствие. Едва вернувшись в Серую башню, я поговорю с ним. Что ещё я могу для тебя сделать?

— Устрой мне встречу с Ренаром-Амоди. Не думаю, что Гай выдаст меня, а сведения, которые я могу от него получить, будут очень полезны для моего расследования.

Де Грамон на минуту задумался.

— После полудня отправляйся на улицу Сломанного копья. Найдёшь там дом с вывеской в виде двух рыб. Сразу за лавкой увидишь дверь в контору стряпчего. Это мой человек. Я его предупрежу. Он проводит тебя в задние помещения, там и встретишься с Гаем.

— Спасибо, Рене, — кивнул Марк. — Иди первым.

Барон поднялся и, немного поколебавшись, произнёс:

— Будь осторожен, Марк. Король очень встревожен и мрачен; Айолин, как на иголках; а Танкред злой, как чёрт, того и гляди вызовет де Полиньяка на поединок. Многие не верят в твою виновность, другие в смятении, а некоторые только и ждут твоего конца. Двор разделился, и обе части непримиримы. То же и в городе.