Сосед сверху, сосед снизу - Джина Шэй

Он кусает меня в шею, буквально заставляя себя заткнуться. Слабо кусает, игриво, совсем не больно, но как же…  неожиданно!

Меня опять бросает в жар!

— Эй!

— Это тебе на сдачу, детка, — смеется Эрик, абсолютно не впечатленный моим возмущенным шипением и наконец созревает, — напиши про то, что я имею право вносить коррективы в сценарий ролика, имею право избегать заранее написанного сценарного текста, если сочту более удачной импровизацию, и мой голос имеет приоритетное значение.

— Дэн на это не пойдет, — и тем не менее, я записываю, стараясь придать словам Эрика официальное значение.

— Это я не пойду на других условиях, — Змей встряхивает головой, — в нашей с тобой истории, Настя, мы свои условия выполнили. Договор ты ему принесла, я его подписал. Если его не устраивает — он сам виноват, не так ли?

— Может, тогда побольше изменений внесем? — мелочная я сразу же цепляется за идею подгадить Назарову посильнее.

Мягкая, снисходительная улыбка Эрика меня почему-то радует. Он смотрит на меня будто на хорошую ученицу, но тем не менее покачивает головой.

— Не торопи события, фея, ты еще успеешь пошалить. 

— Ты что-то задумал?

Он выглядит слишком подозрительно, чтобы я не задала этот вопрос. Или нет?

Я не успеваю уловить, что конкретно замечаю на лице Эрика, оно исчезает слишком быстро.

— Распечатывай и неси на подпись, — он несильно хлопает меня ладонью по бедру, чертов провокатор. Что бы он ни задумал, рассказывать мне об этом он не собирается. А может — мне показалось. И ничего-то он не имел в виду, кроме того, что мы с ним «пошалим» во время репетиций.

— Уверен, что не хочешь прибавить пару-тройку нулей к своему гонорару? — с незатухающей надеждой переспрашиваю я. Идея разорить Назарова в пыль таким вот нехитрым образом мне приходится по вкусу. Но Змей проявляет вероломную сознательность и покачивает головой.

— Более того, я прошу тебя выделить внесенную мной корректировку красным. Я хочу, чтобы твой… — Эрик задумчиво вглядывается в мое лицо, и заканчивает, — …босс был в курсе того, на что подписался, а не подмахнул не глядя.

Вот…

Вот и на что он рассчитывает, спрашивается?

Точно ничего ему не светит. Ни в какой форме.

Один нолик я ему все-таки добавляю. Не разорю, но заставлю чью-то жмотскую сущность пострадать некоторое время. Да и... Типовой гонорар у Назарова все-таки паршивый. Пущай пострадает, расставаясь с деньгами.

Договор я отправляю на печать, в тройном экземпляре. Змей ставит на каждом из шести листов свою заковыристую роспись, кивает мне, а затем косится на часы на своем сухом запястье и вздыхает.

— Очень жаль, крошка, но я должен отъехать на кастинг, я участвую в отборе танцоров, нужно посмотреть, на что они годятся. Хочешь со мной?

— Мне нужно собрать вещи здесь, — я обвожу рукой комнату.

Их немного, но все-таки есть.

Возвращаться сюда, слава богам, мне не придется.

Да и честно говоря, без Эрика на горизонте мне будет чуть-чуть поспокойнее. Не так-то просто, оказывается, от него избавиться.

Тем более особого сожаления в глазах Змея я не замечаю.

— Что ж, — он наклоняется ко мне и глубоко вдыхает воздух, практически прижавшись носом к моей щеке, — значит, увидимся завтра утром. Я зайду за тобой в десять, заберу на репетицию.

Репетиция, да.

Черт, я уже не верю, что я на это согласилась.

И все-таки сбудется пророчество Змея и я жутко налажаю, и…

— Мой номер — моя ответственность, помнишь?

Каким-то образом Эрик замечает мою тревогу. Надо думать потише.

— Помню, — у меня едва хватает дыхания для нормального ответа.

Губы Змея скользят по моей щеке. Это настолько пронзительно, настолько чувственно, что я в какой-то момент аж задыхаюсь.

Именно после этого Эрик и отстраняется с наглой ухмылочкой на губах.

— Скучай по мне, вишенка! Лично я буду, по твоей попке — так обязательно, — напоследок роняет он и испаряется.

Пару секунд я смотрю на закрывшуюся за Змеем дверь и очень хочу швырнуть в неё чем-нибудь тяжелым.

Паршивец.

Можно подумать, у меня задница — единственное достоинство.

Ноутбук я складываю, наверное, чересчур громко. Он — мой, его подарил мне папа на двадцатилетие, убрав необходимость мотаться к Алинке, чтобы написать доклад для семинара.

На раннем этапе студии денег не было на лишний микрофон с алиэкспресса, поэтому свой ноут я и притащила на работу, тем более что дома Дэн крайне агрессивно реагировал на то, что я «опять пропадаю в соцсетях».

Никаких соцсетей у меня не было. Даже инстаграмма с фотками кофе и уличных котиков. Я и вправду позволила ему сделать из себя тень.

Зачем?

Я забираю ноутбук, сумку от него, заросшую пылью, но ничуть не поменявшуюся, и подаренную Алинкой кружку-долгожительницу, которую расколоть, наверное, мог только прямой удар Мьельнира, потому что столько падений она пережила, и на память от них осталась только одна щербинка.

У меня мало вещей на самом деле. Особенно если вычеркнуть все подарки Дэна, вроде той странной абстрактной вазочки, которая не подходила ни под один нормальный цветок, ее я поставила на окно и благополучно про неё забыла.

Ну и хорошо, тащить меньше!

Назарова нет ни на кухне, ни в операторской, ни в гримерке. Методом взаимоисключения я, с трудом затирая на лице брезгливое выражение, двинулась в бухгалтерию.

Только подписать договор.

Только подписать — и всё.

Тем более, что может, они на работе и не…

Они это делали.

Сосались так старательно, что хотелось вызвать для них бригаду скорой помощи, чтобы она помогла им разлепиться.

При виде меня Денис Викторович изволили оторваться от своего супер-важного занятия и даже хлопком по бедру согнать со своих колен прям-таки сияющую Людмилу. Она чертовски рада, что я их здесь застала именно так. И глазки блестят самым победным образом.

Господи, какая она мерзкая.

Ну, выиграла ты это «счастье», в лицо-то зачем плевать? Да, это мой муж с тобой сосется. И еще хренов месяц будет мой, хотя лично я бы уже сейчас вырвала бы страницу со штампом в паспорте. Потерпеть денечек так сложно?

— Договор с Лусито, — холодно произношу я, опуская перед Назаровым его бумаги, — подписывайте, Денис Викторович, и я поеду домой.

Он все-таки пролистывает бумаги, небрежно, будто этот договор — меньшее, что он заслуживает. Останавливается на странице с правками.