Полосатый геноцид - Сергей Зверев

Шаман повернулся к племени и коротко изложил им суть своего решения на более понятном им языке. Соплеменники встретили его слова радостным ревом. А Карвер, пожав плечами, принялся прикидывать шансы на то, что с Рейвеном удастся договориться. В конце концов, успокаивал он себя, мы же деловые люди. То, что мы здесь делали и делаем, – это всего лишь бизнес. А в том, что касается бизнеса, двое американцев вполне смогут найти общий язык. Даже если у них кожа не одного цвета. И даже если они пытались друг друга убить.

Покалеченная «вертушка» с трудом перевалила через окружавшие поляну тропические деревья и практически поползла над лесом. Поврежденная турбина надрывно чихала и дымилась, но пилот ее не выключал, намереваясь выжать из нее весь ресурс до последней капли – на одном двигателе машина до Монровии не дотянет. Их по-прежнему немилосердно трясло и швыряло из стороны в сторону, к тому же подняться повыше никак не получалось. Более того, Ольге стало казаться, что винтокрылая машина явно начала медленно терять высоту. И это при том, что их «Ми-8» и так летел, едва не задевая колесами макушки пальм. Пилот молча радовался, что на борту не было никакого серьезного груза. В смысле веса, конечно. В противном случае уйти с той поляны им бы не светило. Ольга, оставив в покое свой ноутбук-«пчелоискатель», тихонько плакала. Максимка неумело пытался ее утешать.

В глубине салона лежал раненый медик. Его крепко зацепило, когда дикари обстреливали вертолет. Но старшина нашел в себе силы, чтобы помогать советами девушке и мальчишке, когда они оказывали ему первую помощь. Он даже пытался шутить. Мол, лекарь, а самого лечить надо. Но ранение оказалось тяжелым, и вскоре Харченко, несмотря на своевременную перевязку и уколы, провалился в забытье, выныривая из него каждый раз все реже и на все более короткий срок. Ольга украдкой бросала на него взгляды, пытаясь определить состояние. На повязке медленно разбухали темные круги – кровь продолжала сочиться из раны. Максимка тоже посматривал на раненого, беспомощно обхватив голову руками. Внизу, в джунглях, он наверняка нашел бы, чем облегчить боль. Для парнишки лес был настоящей аптекой, дед-знахарь многому успел его научить. Но здесь, в небесах, Максимка был бессилен.

У горизонта блеснула тонкая линия – Атлантический океан. Пилот повернулся в салон, собираясь сообщить пассажирам радостную новость, что до аэродрома осталось всего ничего. Но в тот же момент наверху что-то лязгнуло, грохнуло, за иллюминатором что-то промелькнуло, а валивший из поврежденной турбины дым резко погустел. Завыла аварийная сигнализация, на приборной панели тревожно замигала россыпь красных лампочек. «Вертушка» начала заваливаться на бок, пилот с трудом удержал машину на прежнем курсе. В дверном проеме пилотской кабины тут же возникла Ольга, держась за переборку:

– Что случилось?

– Один двигатель накрылся, со вторым тоже не все в порядке, – пытаясь перекричать шум, отвечал ей пилот, – до аэродрома не долетим, будем садиться где получится. Постараюсь хотя бы до города дотянуть…

Окраина Монровии приближалась слишком медленно. Прижавшись к иллюминатору, девушка видела либо густые заросли, либо кучки хибар – некое подобие пригородных поселков. Ни одной подходящей площадки, лишь узкие улочки, где и двум машинам иногда не разъехаться, не то что вертолету сесть. Вдруг Максимка, который тоже что-то высматривал в иллюминаторе по другому борту, вскочил и бросился к Ольге. Размахивая руками и путаясь в русских и английских словах, он начал что-то быстро говорить, показывая на что-то внизу. Уяснив, что он пытается ей сообщить, Ольга бросилась в пилотскую кабину. Выслушав их с Максимкой сбивчивые объяснения, пилот молча кивнул и с чувством пожал парнишке руку. Названное маленьким африканцем место действительно было одной из немногих площадок в этой части города, где можно безопасно посадить поврежденный вертолет. Заброшенный стадион, построенный тридцать лет назад, перед самым началом гражданской войны и так ни разу не использованный по прямому назначению. Оставляющая за собой густой дымный шлейф винтокрылая машина изменила курс и «проутюжила» несколько кварталов, распугивая птиц и собак. К счастью, в этом районе преобладала одноэтажная застройка. Вертолет слегка подпрыгнул, перевалив через линию электропередач, и практически плюхнулся посреди заброшенного стадиона. По счастью, за прошедшие годы поле так ни подо что и не приспособили, даже под огород. Только в одном из дальних углов паслось небольшое козье стадо.

Все, кроме раненого Харченко, выбрались наружу. Лопасти несущего винта еще вращались, хотя и все медленнее. Уже где-то недалеко раздавался вой сирен. Но первыми на поле появились не машины «Скорой помощи». Первыми приехали офицеры из командования Миротворческими силами ООН, представители местных спецслужб, вслед за ними прикатил на своем джипе военный атташе российского посольства. И только после этого на поле стадиона въехала санитарная машина с работающими мигалками. Раненого старшину – он по-прежнему был без сознания – вынесли из вертолета и быстро погрузили в «Скорую», которая тут же умчалась. Врач-француз, которого пилот знал, успел сказал пилоту, что они успели вовремя и парень будет жить, хоть ранение и тяжелое. Правда, ему придется поваляться в госпитале пару месяцев. Что ж, это была хорошая новость, необходимая перед не слишком приятным разговором с кучей высоких начальников.

Начальники попались любопытные, въедливые и вопросов задавали много. Сначала отвечал в основном пилот, почти ничего не скрывая, но корректируя, где можно, в свою пользу.

– Что произошло?

– Как обычно, выполняли патрулирование зоны, летели над джунглями, сбились с курса – забарахлило навигационное оборудование. После этого увидели вдалеке какую-то яркую вспышку, потом густой дым. Мы же миротворцы, решили выяснить, что происходит. Подлетели ближе, а там горит какой-то поселок, видели множество трупов, взорванные автомобили. Потом увидели дым немного в стороне. Перелетели туда, хотели сесть, но тут из джунглей выскочили какие-то люди и начали в нас стрелять.

Смуглый офицер-ооновец, похожий на испанца, окинул русских и Максимку взглядом и с подозрением поинтересовался:

– Это все, кто был на борту? Не считая раненого, которого увезли?

Видя, что вертолетчик заколебался, в разговор немедленно вклинился атташе:

– Да, это все. Это точно – я присутствовал на аэродроме, когда они вылетали. Кто вылетал, те и вернулись. Высаживать в джунгли мы никого не собирались.

Остальные русские и маленький африканец незаметно переглянулись. Ведь трое их товарищей остались в джунглях, и судьба их неизвестна. Но опровергать ложь подполковника они не стали. Сейчас это было не в их интересах. Ведь если начать говорить взаимоисключающие вещи, доверие со стороны властей и командования сил ООН пропадет, а подозрения, наоборот, возрастут. Товарищам такая «помощь» ни к чему. Да и начальству миротворцев незачем пока знать, чем на самом деле занимаются русские.

Другой ооновец, рослый блондин, говоривший с явным немецким акцентом, спросил:

– А что ваш вертолет делал в этом районе? Насколько я помню, этот квадрат не входит в зону ответственности сил ООН и даже не прилегает к ней.