Эллигент - Вероника Рот

– Цвет униформы что-нибудь означает? – осведомляюсь я.

– Конечно. В синем – ученые и исследователи, а в зеленом – вспомогательный и обслуживающий персонал.

– Вроде бесфракционников?

– Нет, – мнется она. – Есть существенная разница: у нас каждый делает все, чтобы поддержать миссию. И усилия сотрудников ценны и важны для нас.

Она говорила правду: люди смотрят на меня. Большинство задерживают на мне взгляды чуть дольше обыкновенного, другие таращатся, не отрываясь, а кое-кто пытается окликать. Я чувствую себя совсем неуютно, как будто не могу идти так, как мне хочется.

– Многие раньше участвовали в эксперименте в Индианаполисе, – это такой город недалеко отсюда, – продолжает Зоя. – Но для них переход сюда был немного легче, чем для вас. В Индианаполисе не было поведенческих стереотипов.

Она ненадолго замолкает.

– Я имею в виду фракции. Несколько поколений после начала эксперимента, Бюро реализовало идею с фракциями и в других городах: Сент-Луисе, Детройте, а также Миннеаполисе, используя население Индианаполиса в качестве контрольной группы. Бюро проводит эксперименты на Среднем Западе, потому что здесь довольно большие расстояния между городами. На Восточном побережье они гораздо ближе друг к другу.

– Таким образом, в Индианаполисе вы просто исправляли гены и рассовывали дивергентов по разным местам? Без всяких фракций?

– У них тоже была сложная система правил, но по сути, так оно и было.

– И это не сработало?

– Нет, – поджимает она губы. – Генетически поврежденные люди, страдающие от этого и не обученные жить так, как вас учили во фракциях, обычно очень деструктивны. Эта методика провалилась в течение трех поколений. Чикаго – ваш город – и другие города, в которых существуют фракции, продвинулись куда дальше.

Чикаго… Очень странно, что у места, которое всегда было для меня просто домом, есть какое-то там специальное название. От этого город начинает казаться мне каким-то маленьким и незначительным.

– Значит, вся эта канитель тянется уже очень долго, – подвожу я итог.

– Да, продолжительное время. Бюро выделяется из ряда других государственных учреждений четко определенной направленностью работы и тем, что она проводится в относительно удаленных местах. Мы передаем свои знания и цели нашим детям, не полагаясь на людей со стороны. В том, что я сейчас делаю, я совершенствовалась всю свою жизнь.

Через широкие окна я вижу странное транспортное средство. Оно сделано в форме птицы, – два крыла и острый нос, – но имеет колеса, как автомобиль.

– Это то, что вы используете для путешествий по воздуху? – указываю я на него.

– Да, – улыбается она, – это называется самолет. Мы с тобой можем отправиться в такое путешествие, если эта идея не покажется тебе слишком приземленной.

Я не реагирую на каламбур. Все никак не могу забыть, что она узнала меня с первого взгляда.

Дэвид стоит у одной из дверей и машет нам рукой.

– Привет, Трис, – говорит он. – Спасибо, что проводила ее, Зоя.

– Не за что, сэр, – отвечает та. – Оставляю вас, у меня еще много дел.

Она улыбается мне и уходит. Я остаюсь с Дэвидом, на которого вчера накричала. Он, кажется, забыл об этом. Дэвид открывает дверь, просканировав датчиком свой значок.

Мы входим в комнату без окон. В одном углу стоит пустой стол, за другим столом сидит молодой парень, примерно одного возраста с Тобиасом. Он смотрит на нас поверх монитора компьютера, дотрагивается до его экрана и встает.

– Доброе утро, сэр, – говорит парень. – Чем могу быть полезен?

– А где ваш старший, Мэтью? – спрашивает Дэвид.

– В столовую пошел, – отвечает Мэтью.

– В таком случае, может быть, вы можете мне помочь? Мне нужно файл Натали Райт. Не могли ли вы разыскать его и загрузить на планшет?

Он сказал «Райт»? Если не ошибаюсь, это девичья фамилия моей матери.

– Разумеется, – отвечает Мэтью, садится за стол и набирает что-то на клавиатуре.

Там появляются документы, но я стою далеко и не могу их рассмотреть.

– Готово, файлы передаются. А ты, должно быть, дочь Натали Беатрис? Не очень-то ты на нее похожа.

Подперев рукой подбородок, он критически разглядывает меня. Его глаза немного раскосые и кажутся почти черными. Он не выглядит удивленным, встретив меня.

– Меня зовут Трис, – автоматически поправляю я, но думаю про себя, что это очень хорошо, что он не знает моего прозвища: значит не все здесь пялятся день и ночь в мониторы, развлекаясь подсматриванием за нашей жизнью. – Да, я знаю, что не похожа на нее.

Дэвид подтягивает стул, пронзительно заскрежетавший по плитке пола, и похлопывает по сиденью:

– Садись. Я дам тебе планшет со всеми файлами, касающимися Натали, и вы с братом сможете их прочитать. Но пока я хотел бы рассказать тебе одну историю.

Я сажусь на краешек стула, а он – за стол отсутствующего начальника Мэтью и начинает машинально переставлять по столешнице полупустую чашку с кофе.

– Позволь начать с того, что твоя мать была поистине фантастическим явлением. Мы случайно нашли ее в одном из городов с очень поврежденным населением. Ее гены оказались почти идеальными. – Дэвид улыбается. – Мы вытащили ее оттуда и привезли сюда. Она провела здесь несколько лет, но потом, когда в вашем городе возник кризис, она добровольно вызвалась отправиться туда, чтобы помочь разрешить проблему. Впрочем, ты и сама прекрасно знаешь о дальнейших событиях.

Несколько секунд я растерянно смотрю на него. Выходит, моя мама была здесь: ходила по этим коридорам, наблюдала за жизнью города на экранах. Может быть, она даже сидела на этом стуле и ее ноги проходили по этим плиткам? Мне начинают мерещиться какие-то невидимые прежде приметы ее присутствия на стенах, столах, дверной ручке… Я сжимаю край сиденья под собой и пытаюсь привести в порядок свои мысли, потом спрашиваю:

– Все же, о каком таком кризисе вы говорите? Чего-то я не понимаю.

– Я имел в виду события, связанные с убийствами дивергентов. Помнишь, это когда один из эрудитов начал их убивать? – уточняет он – Как его звали? Нор… Норман?

– Нортон, – подсказывает Мэтью. – Предшественник Джанин. Вроде бы он рассказал ей о своей идее уничтожения дивергентов как раз перед тем, как у него приключился сердечный приступ.

– Точно. Спасибо, Мэтью. Мы послали Натали разобраться на месте в ситуации и прекратить убийства. Мы не предполагали, что она останется там надолго, но она принесла огромную пользу. До этого случая мы никогда не посылали в города своих агентов. А Натали, помимо прочего, устроила свою личную жизнь, родила тебя.

– Но когда я проходила инициацию, дивергентов уничтожали, – морщусь я.

– Ты знаешь только о тех, кто погиб, – возражает Дэвид, – но не о тех, кто был спасен. Некоторые здесь, в Бюро. Ты ведь встречалась с Амаром? Он один из таких. Впрочем, кое-кого пришлось отстранить от участия в эксперименте: им было слишком тяжело наблюдать за друзьями и любимыми. Такие обрели свою судьбу за пределами Бюро. В общем, твоя мать выполняла очень важную работу.