Вопрос времени - Мирра Блайт

Женщина? Единственная!

— Хорошо, Лаура, я позвоню, как только приеду.

Он сказал ей, что не женат… но он никогда не говорил, что в его жизни нет женщины. Да и зачем? Ну а если бы она знала, что такая существует, было бы ей легче во время этого уик-энда?

Впрочем, это наверняка помогло бы ей легче выдержать его поддразнивания, его заигрывания. Ведь тогда бы она знала, что все это было просто банальным флиртом!

Он опять говорил, тон его был мягок и дружествен. Катрин закрыла уши ладонями, чтобы не слышать даже звука его голоса.

Ведь она занимается подслушиванием! Ее щеки вспыхнули от смущения. Повернувшись, она неслышно проскользнула к двери, бесшумно открыла ее и вновь оказалась в холле. Глубоко вздохнув, она опять открыла дверь, с шумом включила свет и вошла в комнату.

Она увидела, что Рекс обернулся, кивнул ей и затем, повернувшись к ней боком, продолжил разговор. Его голос стал тише, и слова невозможно было разобрать.

Катрин подошла к полке, где лежала ее дорожная сумка, и начала перебирать вещи в поисках ночной сорочки… Она взяла ее и не удивилась, что руки продолжали дрожать. Это был такой сложный день… а вечер!

Нет, она не желала сейчас думать обо всем случившемся сегодня. Она хотела вымыться, переодеться и оказаться в кровати, прежде чем Рекс закончит свой телефонный разговор. И главное, заставить себя заснуть!

Она не позволит себе думать о Флейм и Дереке, о том долгом разговоре, который они с Флейм вели после ее признаний, в ходе которого Катрин, не раскрывая причины их с Дереком разрыва, убедила Флейм, что тот будет просто счастлив, узнав о своем будущем отцовстве.

Конечно, она понимала теперь, почему Флейм была так эмоциональна; известно, что беременные женщины всегда чересчур чувствительны. И именно поэтому, она страдала от ревности к Катрин, от ревности к его — нет, к их, Катрин и Дерека — прошлому. Вот почему ее поведение было таким странным и непредсказуемым.

Но Катрин твердо решила забыть обо всем этом… так же как она постарается забыть о своей любви к Рексу. Даже если бы она и очень не хотела этого раньше, теперь, когда она узнала, что в его жизни есть любимая женщина, у нее нет другого выхода.

Не глядя на балкон, она отправилась в ванную. Но, причесываясь там, она услышала, как Рекс насвистывает в спальне, и все ее благие намерения пошли прахом. Даже этот звук будил в ней желание. Она поняла, что никогда раньше не любила, что это чувство лишило ее контроля над собой, заставило быть такой безрассудной. Разве она могла представить, что будет так страстно хотеть…

— Ты не можешь остаться там навсегда, Кэти, дорогая. — Она чувствовала, что он стоит у самой двери, и почти ощущала жар его тела. — Выходи, иначе я подумаю, что ты что-то прячешь! О Господи, ты же не то ужасное существо, которое превращается в оборотня в полночь, не так ли?

Катрин даже не стала смотреть в зеркало, она слишком хорошо знала, как выглядит. Волосы распущены — она никогда не могла спать с уложенными волосами — и шелковой волной спадают на плечи. Щеки горят, в глазах блеск, как будто у нее лихорадка, розовые и пухлые губы, жаждущие поцелуев. Ее ночная рубашка была прохладной и коротенькой, едва закрывала бедра… но когда она собирала вещи, она ведь не ожидала, что ей придется делить свою комнату с…

Дверная ручка начала поворачиваться. Она крепко ухватилась за нее и рывком распахнула дверь.

— Хорошо, я уже выхожу.

Не глядя на него, она пыталась пройти мимо, но он остановил ее, крепко взяв за руку. У нее — ну что поделаешь? — опять перехватило дыхание…

— Как все прошло, Кейт?

Он просто хотел поговорить о ее встрече с Флейм! Конечно, о чем же он еще мог с ней разговаривать? Они же коллеги, просто друзья. И внезапно весь трепет, который охватил ее при его прикосновении, исчез.

— Все в порядке, — ответила она более или менее спокойно. Может быть, даже слишком безразлично. Но тут же ее охватило сострадание к нему, когда она увидела усталость в его глазах, складки вокруг рта. Он выглядел совершенно измученным. И, кроме того, конечно, он нервничал, что их поездка оказывается пустой тратой времени. Она может его успокоить хотя бы в этом.

— Флейм доверилась мне. Завтра она расскажет тебе о том, о чем никогда не рассказывала. И она обещала мне роскошные снимки!

Его рука все еще держала ее, и она чувствовала ее обжигающее прикосновение. Постаравшись как можно спокойнее освободить руку, она произнесла:

— Я хочу спать, уже поздно.

Он не пытался ее остановить, она только слышала, как он пробормотал:

— Умница!

Затем, откинув москитную сетку и скользнув на прохладные простыни, она услышала, как дверь ванной закрылась за ним.

Со вздохом она вытянулась на самом дальнем краю постели. Повернулась к стенке. Как она подсчитала, матрац должен быть шириной не менее семи футов (примерно 2 м 10 см.) — вполне достаточно, чтобы они оба могли прекрасно отдохнуть, не беспокоя друг друга.

Но, даже зная это, она постаралась свернуться клубочком на самом краю постели, рискуя свалиться на пол.

Сдерживая дыхание, плотно закрыв глаза, она ждала его появления.

— Доброе утро, Кейт! — Бодрое приветствие сопровождалось легким шлепком по спине.

Все еще в полусне она мигнула, затем с усилием подняла веки.

Рекс уже встал, и по его бодрому виду можно было понять, что он давно на ногах. В спальне горел свет, москитная сетка была раздвинута, он стоял у кровати с широкой улыбкой на лице…

И на его стройной фигуре были только маленькие черные плавки.

Катрин быстро опустила ресницы. Она мгновенно вспомнила ночь, проведенную ими вместе. Он улегся в постель сразу же после Катрин, но, к ее удивлению — и к разочарованию, — даже не дотронулся до нее. Громко зевнув и пробормотав «спокойной ночи, Кейт», он стал поправлять подушки, не дожидаясь ее ответа, затем, удобно устроившись, уснул. Она слышала, как через несколько секунд его дыхание стало ровным и глубоким. Она же, горя как в лихорадке, ворочалась с боку на бок почти до утра и ожидала, сама не зная чего. О, она знала, только не хотела признаться в этом даже себе.

— Мы не можем вернуться в Ванкувер, не искупавшись в бассейне.

Он дразнил ее, а она вздыхала и пыталась спрятать лицо в подушку, но он ухватил ее за плечи.

— Ух! — Он посадил ее на подушки. — Я знаю, что ты еще хочешь спать — это разница во времени, конечно. Здесь уже шесть часов, а дома — только два часа ночи…

Катрин опять застонала, когда он потянул ее из постели и поставил на ноги, как игрушечного солдатика.

— Я не хочу купаться, — сонно протестовала она и подтянула рукава ночной сорочки, которая падала с плеч. — Я хочу еще часик поспать. Бога ради, еще совсем темно…