Брачный приговор - Владимир Колычев

— Да у Ларисы проблемы. — Паша приложил руку к груди, давая понять, что у его жены больное сердце.

Лет семь-восемь назад он женился, на первой красавице города, на «Мисс Подвойска», но гулять вроде бы не завязал. Во всяком случае, перед тем как застрелить Леву Шаликова, Паша провел ночь с девушкой легкого поведения. Информация стопроцентная.

Не был он примерным семьянином, не исключено, что обижал и унижал жену. Возможно, отсюда у нее и проблемы с сердцем. Но утверждать Игнат не мог.

— В Москву привез?

— Мы тут сейчас, — как-то не очень весело сказал Паша.

— Новые проекты?

— Да, в какой-то степени. А у тебя как?

— Да так себе.

— Татьяна как?.. Дочка у тебя, говорят, да?

— Нет их. — Игнат опустил голову.

— В каком смысле?

— А то ты не знаешь. — Игнат недобро глянул на Пашу.

Зачем он терзает ему душу тяжелыми вопросами, ответы на которые знает?

— Что я должен знать?

— Автокатастрофа. Два года назад.

— Да?.. И Татьяна, и… — Паша осекся и даже приложил пальцы ко рту.

Игнат кивнул. И Татьяна разбилась, и Кристина.

— А ты? — спросил Горняков.

— Что я?

— Ты с ними в машине был?

— Нет.

— А я слышал, что это тебя в живых нет.

— Меня?!

— Ну не меня же!

Игнат пытливо глянул на Пашу. Стебается он, нарочно переворачивает все с ног на голову или говорит всерьез?

— В общем-то, я выпал из жизни на какое-то время. — Игнат медленно поднес руку к шее, мягко и плавно щелкнул пальцем по горлу.

— Да я смотрю, сдал ты сильно. Но вроде не спитый.

— Завязал.

— Зашился?

— Нет, просто бросил.

— А то, может, посидим, поговорим?

— Не знаю.

— Как тесть твой поживает, в курсе?

— Без понятия.

— А я вот очень хорошо знаю. — Паша выразительно посмотрел на Игната.

— Проблемы с ним?

— Да, что-то вроде того. Не похож он на убитого горем отца, прет как танк. Вместе со своим сыночком.

У Татьяны был старший брат Виктор, который не лез в ее отношения с Игнатом. Не был ни противником, ни сторонником, относился к Каратаеву с полным равнодушием. Ни пользы от него, ни вреда.

— Можно и посидеть, — проговорил Игнат.

Семья Ипполитовых для него давно уже ничего не значила, но все же интересно послушать, чем живет Михаил Антонович. Еще Каратаеву хотелось узнать, что случилось с Пашей. Темнил он что-то. Видно было, что дела у него шли не очень хорошо. Или даже совсем плохо.

Тормозить Паша, похоже, не собирался. Он махнул очередную стопку, выдохнул водочную горечь и закурил.

— Думаешь, мне жаль тех бабок? — спросил Горняков, глядя куда-то мимо бармена. — Да у меня такая масть пошла, я за пару месяцев все до копейки отбил. А так сел бы и до сих пор бы чалился. Ты меня, Игнат, крепко выручил. И всегда помогал. А Ипполиту это не понравилось. Зачем, спрашивает, ты этому сучонку отстегнул…

— То есть мне? — Игнат мрачно усмехнулся.

Он никогда не строил иллюзий насчет своего тестя, знал, как тот называл его за глаза. «Сучонок», надо сказать, еще не самое обидное слово.

— Ты же с его дочерью свинтил. Говорил ему про те бабки?

— С чего бы это?

— Может, Татьяна сболтнула?

— Я ее по темной стороне нашей улицы не водил.

— Значит, он как-то по своим каналам узнал. Был у него стукачок. — Паша со всей силы сжал в руке очередную стопку водки.

Казалось, еще чуть-чуть, и стекло хрустнет, брызнет в разные стороны.

— Тот ему всю информацию про меня сливал, — сдавленно проговорил Паша. — А Ипполит насел на меня не по-детски. Нет, не из-за тех денег. Ему нужно было все. Он получил, что хотел. — Горняков выпил, не чокаясь, и уронил голову на грудь.

Игнат думал, что все, но Паша снова заговорил:

— Проиграл я эту войну. Он сначала меня изнутри расшатал, а потом обложил. Я на такие бабки попал!.. В долги влез. На них он, падла, меня и поимел!

— И что теперь? — спросил Игнат.

— Деньги-то есть. Ипполит не стал меня дожимать, мы пошли на мировую, я продал ему свой бизнес. За копейки, но живые. Долгов за мной нет, деньги тихонько работают, дай бог им здоровья.

— Деньгам здоровья?

Игнат значительно отставал от Паши, но тоже был хорошо под хмельком. Он уже отложил на завтра встречу с Иванушкиным.

— И деньгам, — сказал Паша. — И Ларисе.

— Как она там?

— Врожденный порок у нее.

— А живете в Москве?

— Была у меня здесь квартира. Ничего, нормально все. Могло сложиться и хуже. А тесть твой козел!

— Я не обиделся. — Игнат усмехнулся.

— Сердце у него каменное. Дочь насмерть разбилась, а ему хоть бы хны. Мог бы и сказать.

— Зачем?

— Пожаловаться.

— Зачем? Чтобы ты его в больное место потом пинал?

— Да, слабость свою выдавать нельзя. Да и другая дочка у него есть.

— Какая другая дочка?

— Была у Ипполитова женщина. Настя зовут. Лариска ее знает. Дочке их три года. Он с Настей уже не живет, но девчонку не забывает.

— Хоть какое-то утешение.

— Может быть. — Паша пожал плечами.

— Я Ипполита сто лет уже не видел.

— Не человек, а тварь ползучая, — сквозь зубы процедил Горняков.

— Тебе видней.

— А ты чем живешь?

— Частным сыском решил заняться.

— Да, сыщик ты знатный. Тачку твою видел, ничего так. — Паша глянул на Игната на удивление трезвыми глазами.

Он учуял живые бабки и временно просветлел. Была у него такая фишка, брать у людей деньги, пускать их в дело, а там уж как повезет. Хорошо, если вернет сполна, но без процентов. Иной раз мог и кинуть. А тут речь шла о деньгах, которые он, возможно, до сих пор считал своими.

— Остатки былой роскоши.

— Да?.. — Паша окинул Игната оценивающим взглядом, провел пальцами по лацкану блейзера. — Пиджак не новый. Что, совсем туго?

— Да, приперло.

— А то у меня есть один вариант, тридцать два процента годовых. — Язык у Паши затяжелел, взгляд затуманился.

— А почему не сорок?