Магия восстает - Илона Эндрюс

— Почему ты ушел?

Сайман покачал головой.

— Это не то, о чем я хотел бы рассказывать. Но могу сказать, что бывают времена, когда я думаю, что должен был остаться.

Он подался вперед, всматриваясь в горизонт, и впервые с тех пор, как мы покинули порт, его лицо было мрачным.

— Проблемы?

Сайман кивнул на бесконечную синюю гладь.

— Мы вошли в Эгейское море.

— Тебя волнуют пожилые горожане, которые начнут кидаться со скал, потому что наш корабль плывет не под теми парусами?

Барабас вышел на палубу и остановился рядом с нами.

— Никогда не понимал легенду о Тесее, — сказал Сайман. — Точнее, я понимаю его мотивацию убийства минотавра как попытку утвердиться в качестве лидера. Я не могу понять логику Эгея, который бросился в море.

— Он подумал, что его сын не смог убить минотавра и умер, — ответила я.

— То есть он решил еще больше дестабилизировать страну, которая и так платила дань иностранному государству, путем самоубийства и уничтожения правящей династии? — Сайман покачал головой. — На мой взгляд, тут все и так ясно. Тесей возглавил вторжение на Крит, уничтожил их супероружие в лице минотавра, вернулся домой и сделал попытку захватить власть, столкнув своего дорогого папашу со скалы. Все сделали вид, что это самоубийство, после чего Тесей возглавил Афины и объединил Аттику под своим знаменем.

Барабас издал короткий смешок.

— Скорее всего, он прав.

— Я предпочитаю другую версию, — сказала я.

Сайман пожал плечами.

— Романтизм тебя погубит, Кейт. Возвращаясь к твоему вопросу, меня беспокоят не суицидальные греки, а их более жестокие соотечественники. Эгейское море — рай для пиратов.

Романтизм тебя погубит, да-да.

— Разве не за этим тебе пушка впереди корабля? Или она здесь по другой причине, хотя я бы подумала, что у мужчины с твоими способностями уже нет необходимости что-то компенсировать.

Барабас улыбнулся.

— Я все забываю, что разговор с тобой похож на попытку погладить кактус, — сухо произнес Сайман. — Спасибо, что напомнила.

— Всегда пожалуйста.

— Я ничего не компенсирую. Пираты бывают двух видов. Большинство просто беспринципные личности, движимые получением прибыли. Они могут убить, но только если нет другого выбора. Эти посмотрят на судно подобного размера и поймут, что битва на воде будет стоить им слишком дорого, а их шансы на победу слишком малы. К сожалению, есть и другие — безрассудные, глупые безумцы. Размеры Резвого их не остановят, а как раз наоборот — они посчитают его великолепной добычей. Захватив его, они получат флагманский корабль с хорошим вооружением, который создаст им нужную репутацию. С ними невозможно договориться…

Из-за ближайшего острова с западной стороны выплыл маленький катер. Сайман посмотрел на него. К первому катеру присоединился второй, затем третий и четвертый…

Сайман испустил многострадальный вздох.

— Все верно. Будь добра, Кейт, позови своих зверей. Нас собираются взять на абордаж.

— Я позову. — Барабас убежал прочь.

Сейчас к нам направлялись около дюжины катеров. С действующей магией наша гигантская пушка была бесполезна.

Зазвонил колокол: три удара, пауза, три удара, пауза. Зазвучал глубокий женский голос:

— Боевая тревога! Всем занять боевые посты! Боевая тревога!

— Разве ты не должен быть на мостике? — спросила я.

— У корабля должен быть только один капитан, — ответил Сайман. — Рассел прекрасно справится с любой экстремальной ситуацией, не хочу мешать ему своим присутствием.

Оборотни выбежали на палубу во главе с Кэрраном. Андреа держала в руках арбалет, Рафаэль рядом с ней стоял с ножами. Катера направлялись прямо к нам. Царь Зверей прорычал рядом со мной:

— Ты планируешь пойти на таран?

— Это будет бесполезно. Их катера более маневренные, они просто разбегутся в разные стороны.

С левого катера в воду нырнул человек. Наверно это был какой-то знак, потому что другие пираты тут же начали покидать свои катера, будто те охвачены огнем.

— Что за черт? — пробормотал Эдуардо.

— Как я и сказал, нас собираются взять на абордаж, — ответил Сайман страдальчески терпеливым голосом.

Над нами на корабельном карцере двое моряков настраивали полибол — осадное орудие, которое выглядело словно арбалет на стероидах. Являясь противопехотным оружием, полибол стрелял с невероятной точностью огромными арбалетными стрелами, плюс к этому он сам перезаряжался и снова стрелял, как пулемет.

Теперь в нашем направлении сквозь воду неслись гладкие фигуры.

— У них есть дрессированные дельфины? — спросила Джорджи.

— Не совсем, — ответил Сайман, отходя назад, к центру палубы.

Дельфины неслись к Резвому, будто пролетая под волнами.

Я достала из ножен Погибель.

— Сформируйте периметр, — скомандовал Кэрран. — Пусть заберутся на палубу, где хорошо и сухо. Не дайте им скинуть себя в воду.

Мы сформировали кольцо в центре палубы.

— Это абсолютно нелепо, — сказала Тетушка Би.

Кира потянулась.

— Весело, весело, весело…

Что-то ударилось о борт корабля. За край палубы ухватилась серая, искаженная рука, и тут же через перила на борт прыгнуло мокрое существо. Абсолютно голое, не считая кожаной сбруи, оно стояло прямо на коротких мускулистых ногах, но со сгорбленной спиной. Солнце блестело на его толстой, гладкой шкуре. Туловище в основном состояло из грудной клетки, которая плавно переходила в мощную талию. Крупные плечи продолжались массивными предплечьями, но кисти рук при этом были удивительно маленькими. Непропорционально широкая шея с горбом позади, держала голову, вооруженную длинными узкими челюстями, как у дельфина, с острыми зубами. С мускулистого лица на нас смотрели два человеческих глаза. Большой ублюдок. Как минимум четыре сотни фунтов.

Дельфин-оборотень. Ущипните меня, кто-нибудь.

В греческих легендах говориться о пиратах, которые однажды захватили в плен бога Диониса. Они собирались надругаться над ним, а потом продать в рабство. Впавший в ярость Дионис превратил их в дельфинов. Как видно, их потомки все еще живы, и продолжают семейное дело.

Пират посмотрел на нас. Черт, ну и шея у него! Удары по трахее отменяются.

На палубу начали запрыгивать остальные пираты. Один, два… семь… тринадцать. Чертова дюжина. Нет, подожди-ка, пятнадцать. Восемнадцать… Двадцать один. Перевес явно не в нашу пользу.

— Может они просто заскочили одолжить стакан сахара, — предположила я.