Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно - Элейн Мазлиш

Я перестала слушать, точно зная, что она скажет. Более того, в определенный момент я бы с ней полностью согласилась. Я тайком вздохнула. Как достучаться до нее? Я подумала, не рассказать ли о собственных детях, но решила этого не делать. У меня было одно воспоминание, которое не хотелось оживлять.

Мне стало трудно дышать. Женщина продолжала говорить о незыблемости врожденных черт характера. Наконец она закончила:

– Думать, что мы можем изменить человеческий характер, это все равно что биться головой об стенку.

Я осмотрелась, надеясь увидеть того, кто ей возразит. Все молчали. Несколько человек сидели с печальным видом. Я поняла, что придется выступить самой.

– Когда-то и я думала так же, – медленно произнесла я. – Особенно когда мои дети были маленькими. Я решила, что старший – прирожденный «агрессор», а младший – хрупкий и мягкий. Ежедневно я получала новые подтверждения этому. Каждый день Дэвид становился все более жестоким, а Энди казался все более уязвимым, несчастным и нуждающимся в моей защите.

Все изменилось, когда им исполнилось десять и семь лет. Я была на занятиях у доктора Гинотта. Он говорил о том, что мы воспринимаем детей не такими, каковы они есть, а какими надеемся их видеть. Эта мысль изменила мое восприятие. Я взглянула на своих мальчиков другими глазами. Какими я надеялась их видеть?

Ответ пришел не сразу. Мне пришлось о многом задуматься. Да, Дэвид кажется жестоким и агрессивным, но способен и на добрые поступки. Он умеет сдерживаться, добиваться желаемого мирным путем. Эти его качества следовало развивать и поддерживать.

В то же время я понимала, что не должна больше воспринимать Энди как «жертву». Нужно было избавиться от этого мысленного ярлыка. В моем доме нет жертв. Есть мальчик, которому нужно научиться защищаться и требовать уважения к себе.

Изменение моих мыслей сотворило чудо. По крайней мере, мне казалось чудом то, как мальчики стали реагировать на мои новые ожидания. Часть этой истории я изложила в другой книге. Но я не написала о том, что собираюсь рассказать вам сейчас.

Я сделала глубокий вдох, мне не хотелось переходить к следующей части рассказа.

Это случилось воскресным утром. Мальчики дурачились на кухне. Я готовила завтрак и чувствовала себя прекрасно. Мне нравилось, что они так хорошо ладят друг с другом. Уголком глаза я заметила, что Дэвид держит столовую ложку над горелкой, с которой я только что сняла кастрюлю с кипящей водой. Неожиданно он сказал Энди:

– Хочешь посмотреть, как она нагрелась? Иди сюда.

Когда брат подошел, Дэвид схватил его и прижал раскаленную ложку к его шее.

Энди завопил от боли. Я закричала. Дэвид выбежал из комнаты. Я обработала ожог и постаралась успокоить мальчика. Потом ушла в свою комнату и села на постель.

Я не думала, что могу быть так подавлена. Поступок Дэвида был таким расчетливым, таким жестоким, таким порочным… Я чувствовала себя полной дурой, что поверила ему! Он никогда не изменится, чего бы я от него ни ждала. Он родился злодеем. Он – черная овца. Он – не мой сын.

Кто-то постучал в дверь. Это был Дэвид.

Я с трудом сказала ему:

– Чего ты хочешь?

Он не отвечал. Он просто вошел и стоял – маленький и напуганный.

Что-то в моей душе перевернулось… Не знаю, как это произошло, но я сказала ему:

– Парень, это было очень глупо! Глупо! Глупо! Ты напомнил мне твоего дядю Стю.

– Дядю Стю? – переспросил Дэвид.

– Да, твоего обожаемого дядюшку Стю! Этого отличного парня, с которым ты ходишь на рыбалку. А я была его младшей сестрой и могу сказать, что ко мне он относился по-другому. Однажды он сорвал поврежденный ноготь с большого пальца моей ноги. Потекла кровь, мне было очень больно, а он заставил меня пообещать, что я ни о чем не расскажу матери.

Дэвид был поражен.

– Почему он это сделал?

– Потому что, когда дети взрослеют, они экспериментируют и совершают глупые, дурацкие, жестокие поступки по отношению друг к другу Но это не означает, что они безумны или жестоки.

Дэвид на глазах изменился. Он понял, что совершил чудовищный поступок, нечто непростительное. Но если мать не считает его чудовищем, если его дядя тоже совершал в детстве нечто подобное, то, быть может, и у него еще есть надежда.

Когда Дэвид ушел, я долго сидела, прокручивая в голове всю сцену. Вдруг мне стало ясно, что недостаточно было только воспринимать Дэвида по-другому. Я должна была потребовать, чтобы он вел себя по-другому. Вот что следовало сделать взрослому человеку.

Через неделю Дэвид снова испытывал меня. Он гонялся по комнате за младшим братом, доводя его до слез. Но на этот раз я не стала отчаиваться. Я схватила его за плечи, сильно встряхнула и пристально посмотрела в глаза.

– Дэвид, – сурово сказала я, – ты отлично умеешь быть хорошим. Используй же свои способности!

Дэвид хитро усмехнулся, но от брата отстал.

Все были поражены моей историей.

– Удивительно, – сказал кто-то. Это была та самая женщина, которая утверждала, что характер не изменишь.

Я обратилась прямо к ней:

– То, что вы говорили, правда. Дети рождаются с разными характерами. Но родители могут повлиять на их формирование. Мы можем протянуть природе руку помощи. Но своей силой нужно пользоваться разумно. Не позволяйте детям застревать в ролях, которые им не подходят.

Женщина выглядела озадаченной.

– Но я не знаю даже, с чего начать, – сказала она. – Как с этим разобраться? Если я собираюсь изменить своих дочек, как вы изменили своих мальчиков, мне нужен совет.

– Я начинаю понимать, что это очень сложная задача, – заговорил кто-то из мужчин. – Если хочешь помочь измениться одному ребенку, будь готов работать и с другими тоже.

У меня появилась идея.

– Почему бы нам не рассмотреть в качестве примера семью, в которой два ребенка играют противоположные роли? Давайте поможем им избавиться от них.

– Хорошо, – согласился мой собеседник.

– Какую ситуацию возьмем для примера? – спросила я.

Мой собеседник ни на минуту не задумался.

– Давайте обсудим историю, о которой вы только что рассказали. Один ребенок – «агрессор», второй – «жертва». Именно это происходит с моими сыном и дочерью… Если, конечно, все согласны.

Все были согласны. Судя по всему, ситуация «агрессор-жертва» оказалась весьма распространенной.

Я подумала, как нам построить наше упражнение, и решила, исходя из того, о чем мы говорили на прошлой неделе, что роль ребенка в семье определяется тремя факторами – родителями, другими братьями и сестрами и им самим. Поэтому нам нужно выделить те моменты, когда каждый из этих факторов оказывает свое пагубное влияние, а потом посмотреть, можно ли что-либо сделать в такой ситуации. Перед нами стояла двойная задача: мы должны были научить «агрессора» сочувствию, а «жертву» – проявлению силы.