Его несносная пастушка - Лора Вайс

— Вы серьезный бизнесмен. И неужели одиноки до сих пор? — Виктория сегодня решила выжать из нового ухажера дочери информацию по максимуму.

— Я был женат, Виктория Павловна.

— А что случилось? Не сошлись характерами?

— Вроде того.

— И давно развелись?

— Два месяца назад.

— Наверно еще не отошли от развода?

— Вы переживаете, что я с вашей дочерью только из-за того, что переживаю серьезную душевную травму?

— Именно, — улыбнулась Виктория, в какой-то степени порадовавшись его прямоте.

— Мы с женой давно перестали понимать друг друга, полгода у нас длился бракоразводный процесс и вот, наконец-то завершился, чему мы оба крайне рады.

— Ясно. Вы меня тоже поймите, я волнуюсь за дочь. Вы человек взрослый, состоявшийся, побывавший в браке, плюс наверняка имеете свои определенные взгляды на жизнь в силу религии.

— Я человек светский, несмотря на принадлежность к одной из конфессий. И, никогда и никому не навязывал своих убеждений.

— А дети у вас есть?

— Нет, детей нет.

— Мама, может, достаточно уже? — не вытерпела Алиса.

— Да, Вик, давайте поговорим лучше о работе. Мне вот очень интересно, чем Алиса занимается, справляется ли. Все-таки только-только окончила институт, — даже отец устал наблюдать за этим допросом.

— Ваша дочь справляется, — кивнул Ильдар, хотя этот вопрос ему понравился меньше всего, уж лучше бы пытали бывшей женой. Врать он не любил, а здесь придется. Семья Алисы в полной уверенности, что их дочь сидит в уютном кабинете за компьютером, ходит на обеды в столовую и никак не связана с непосредственной работой на ферме.

— Я работаю в отделе закупок кормов, — поспешила перенять инициативу.

— А мне всегда хотелось, чтобы ты работала в банке, — Виктория подлила себе чаю.

— Работа на предприятии куда интереснее, мам.

— Да я разве против. Работай.

Знакомство получилось напряженным. И каждый вынес для себя определенные выводы. Ильдар понял одно, семья Алисы не в восторге от него — это раз, он сам не в восторге от себя — это два. Но свои ошибки исправить не проблема.

Перед тем, как уехать, Ильдар минут десять стоял у машины, держал Алису за руку, не хотелось с ней расставаться.

— Ты прости маму, — всмотрелась в сумеречное небо, — уж такой она человек.

— Я ее прекрасно понимаю. Переживает за тебя. Будь у меня дочь, я был бы намного суровее, — улыбнулся, — и рассматривал бы ее ухажеров под микроскопом.

— Не забудь съесть несколько таблеток Мезима, как вернешься домой.

— Это да, это обязательно. Но теперь ты готовься.

— А ты думаешь, сегодняшним обедом все и закончится? Мне еще предстоит долгая беседа.

— Может, со мной тогда поедешь?

— Нет, — покачала головой, — мне надо побыть дома, собрать мысли в кучу, отдохнуть.

— Я тебя только об одном прошу, не надумывай лишнего, — подтянул к себе рыжее создание.

— Очень постараюсь, но не обещаю, — и поцеловала его, — до встречи на ферме.

Обратно Ильдар ехал с каким-то саднящим чувством внутри. Мурашкина ворвалась в его жизнь ураганом, все перевернула с ног на голову, заставила окунуться в новые ощущения, встряхнула, но какой будет финал?

— Алло, — набрал управляющего фермы, — Роман Петрович, оформите переводом переход Мурашкиной в ваш отдел. Пусть занимается кормами. Да, завтра же. Соответственно, жить она будет в административном блоке.

Алиса тем временем вернулась в беседку. Продолжать разговор желания не было никакого, тем более, судя по маминому настроению, Ильдар досмотр не прошел. Зато Виктория еще как собиралась продолжать.

— Это не твой человек, Алис.

— Тебе не кажется, что это уже мне решать, — забарабанила пальцами по столу. — Это моя жизнь, мой выбор, мои победы и поражения.

— Хочешь сказать, справишься с таким зубром?

— Я ни с кем не собираюсь справляться, мам, я просто хочу, чтобы меня любили. По-настоящему любили, а главное, за спиной не пялили моих лучших подружек! — повысила голос.

— Алис, потише, — покачал головой отец, — не выражайся.

— А вы прекратите устраивать цирк! Честно говоря, мама, я в шоке от тебя. Этот обед и на обед не был похож. Какое-то сплошное глумление. Спасибо, хоть поросенка ему не подала.

— О какой любви ты вообще говоришь? — всплеснула руками Виктория. — Вы знакомы без году неделю. Ты его не знаешь и в силу молодости не видишь очевидных вещей. А я вижу! Мужику четвертый десяток, нерусский, делец, недавно развелся. Думаешь, ему серьезные отношения с тобой нужны? Ничего подобного! Попользует и выбросит.

— Кажется, наш разговор зашел в тупик, — и Алиса поднялась, — я в душ.

— Вот что с ней делать? — уставилась ей в спину мама. — Потом сама же плакать будет. Хоть ты с ней поговори, — переключила гнев на мужа. — Отец все-таки.

— Сама разберется, — глянул на Викторию как никогда строго. — Не маленькая уже. Помнится мне, ты Гарина уж так нахваливала, так нахваливала, и молодой, и современный, и перспективный, и воспитанный, да только подвело чутье, дерьмовочкой оказался этот Гарин.

— Ну, ясно. Папа с дочкой, а я опять плохая.

— Не плохая, не передергивай, но сейчас ты не права. К тому же, чего переживаешь раньше времени? Ты сегодня такой прием устроила, что мужик, скорее всего, думать забудет об Алиске.

— Хорошо бы.

Алиса сейчас думала о том же. Ей было стыдно и тошно от того, что устроила мама. Ильдар уезжал в таком паршивом настроении, он явно не ожидал подобного, она и сама не ожидала. Мама умеет быть гостеприимной, веселой, открытой, но сегодняшнее застолье превратилось в какой-то сумасшедший водевиль.

А Ильдар приехал-таки домой, и не успел из машины вылезти, как раздался звонок сотового. На этот раз на связи был отец.

— Здравствуй, — ответил сразу. — Да, всё хорошо. А вы уже приехали? Как мама? Угу… Сегодня? Ладно, давайте у меня в загородном доме, — и снова в дорогу. Повидаться оно всегда хорошо, однако спешка родителей насторожила. Наверняка что-то удумали.

Встретиться Ильдар решил как всегда на ферме, родители любили туда приезжать.

За два часа наконец-то добрался, а пока ехал, думал над тем, как бы устроить знакомство семьи с Алисой. После Оксаны они даже слышать не хотят о русских девушках, мать и вовсе начала спекулировать своим здоровьем, мол, с возрастом сердце ослабело, потому и нервные потрясения ей теперь крайне вредны.

— Кадерлем! (Дорогой мой!) — расплылась улыбкой мама, когда Ильдар вышел из машины. — Как я рада, — и скорее обняла сына.