Нестор Летописец - Андрей Михайлович Ранчин

неожиданными поворотами событий — пуантами, часто повествуют о столкновениях с разнообразными антагонистами — от бесов до иноверцев или алчных и неблагочестивых князей. Это своеобразные новеллы, пугающие, изумляющие, увлекательные. Монахи в этих сказаниях наделены прозорливостью и даром чудотворения. Жития Нестора среди этих произведений нет: с ним в Печерской обители не происходило ничего удивительного, молва не сообщала о его чудесах и пророчествах. Он любил мерность, и жизнь его была мерной. Его идеалом, несомненно, был кроткий, смиренный Феодосий: написанное Нестором Житие преподобного свидетельствует об этом. Слово «смиренный» в древности писалось не так, как сейчас: «смеренный» (точнее, «смѣренный», с буквой ять). Оно происходило не от «мира», а от «меры». Эту меру и полюбил наш герой.

Печерский монастырь не был отгорожен от мира. Расположенный в городе — столице Руси, прославленный своими подвижниками, он посещался и князьями, приходившими для благочестивых бесед, духовных поучений к настоятелям и почитаемым старцам, и боярами. С одним из знатных киевлян, воеводой Янем Вышатичем, участником многих событий, бывалым человеком и умелым рассказчиком, видимо, не раз беседовал Нестор — следы этих бесед отражены на страницах «Повести временных лет».

Глава третья. «От многых мала въписахъ. да почитающе славят Бога». «Чтение о Борисе и Глебе»

«Чтение о Борисе и Глебе» — самое раннее из достоверно принадлежащих Нестору произведений. Это одно из двух пространных житий князей-мучеников. Второе, более известное, принято сокращенно называть «Сказанием о Борисе и Глебе». Название Несторова произведения тоже условное. В самом раннем списке, впрочем отделенном от времени создания примерно двумя веками — он относится к XIV веку, — заглавие таково: «Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпца{43} Бориса и Глѣба». В других списках встречаются иные названия, например: «Слово о житии и о убиении святою мученику Бориса и Глеба»[151]. В самом раннем списке авторский текст, видимо, сохранен почти без изменений[152]; соответственно, и заглавие «Чтение о житии и о погублении…» принадлежит Нестору[153].

«Чтение…» было написано до Жития Феодосия, во вступлении к которому Нестор сообщает: «…сначала написал я о житии и о погублении и чудесах святых и блаженных мучеников твоих Бориса и Глеба»[154]. Но когда именно? Согласно господствующему мнению, Житие Феодосия Печерского было создано, возможно, до 1088 года или в самом его начале, так в нем не упоминается о кончине игумена Никона, произошедшей в марте 1088 года[155]. И, почти несомненно, до 14 августа 1091 года, когда было совершено торжественное перенесение останков Феодосия из пещеры, где он был погребен, в монастырский храм, — автор Жития об этом событии не пишет, хотя должен был бы, если бы оно состоялось ко времени завершения его труда[156]. Нижней границей создания «Чтения…» является 1072 год, так как Нестор описывает перенесение мощей Бориса и Глеба в новую церковь, произошедшее 20 мая 1072 года[157]. Но это очень широкая датировка — между начальной точкой, нижней границей создания Несторова жития Бориса и Глеба, и конечной точкой, верхней границей, оказывается промежуток почти в двадцать лет. Более точно определить время создания «Чтения…» попытался А. А. Шахматов. Он обратил внимание на слова в конце произведения, следующие за описанием посмертных чудес святых: «Видите ли, братья, как возвышена покорность старшему брату, проявленная святыми? Если бы сопротивлялись ему, едва ли бы такому дару чудесному были сподоблены от Бога. Теперь многие младшие князья не покоряются старшим и сопротивляются им, и их убивают, но они не сподоблены такой благодати, как те святые»[158]. Ученый соотнес их с событиями 1078 и 1079 годов, участниками которых были князья Глеб Святославович, Борис Вячеславович и Роман Святославович, «напомнившие Нестору своими именами святых Бориса и Глеба, принявших при крещении имена Романа и Давида»[159]. Параллель эта логичная, хотя, в отличие от Бориса Вячеславича, действительно в 1078 году павшего в битве со старшими князьями — дядьями Изяславом и Всеволодом Ярославичами, Роман был убит половцами, которых, видимо, пытался поднять против Всеволода Ярославича{44}, а Глеб погиб во время похода в земли финского племени чудь (эстов)[160], причем о его выступлении против старших князей летописи не сообщают.

Более точную дату ученый вычислил так: в «Чтении…» рассказывается об исцелении у мощей Бориса и Глеба некоей сухорукой женщины и сообщается, что это чудо произошло в воскресенье 15 августа в праздник Успения Богородицы. «…Но 15 августа приходилось на воскресение после 1072 г. в первый раз в 1081 г., затем в 1087 г. Отсюда видно, что исцеление сухорукой произошло или в 1081 г., или в 1087 г., вероятнее в 1081 г., ибо ‹…› сказание о Борисе и Глебе написано Нестором до Жития Феодосия, оконченного до 1088 г.»[161].

Аргументация ученого выглядит достаточно обоснованной, и у нее есть сторонники[162]. (Впрочем, Житие Феодосия, как будет сказано, Нестор написал несколько позднее.) М. Д. Присёлков, один из их числа, предположил, что «Чтение о Борисе и Глебе» было создано к торжеству освящения новой каменной Борисоглебской церкви в Вышгороде[163]. Этот храм был заложен в княжение в Киеве Святослава Ярославича и закончен, когда на киевском престоле сидел Всеволод Ярославич.

Но эта датировка принята далеко не всеми учеными.

С. А. Бугославский обратил внимание на сходство двух сюжетов об освобождении из темницы заточенных в нее узников. В «Чтении о Борисе и Глебе» рассказывается, как два заключенных городскими старейшинами в тюрьму преступника, «вспомнив о чудесах, творимых Борисом и Глебом, начали молить Бога и святых страстотерпцев призывами в помощь, каясь в своих прегрешениях». И совершилось новое чудо: «И однажды ночью, когда они молились, вдруг открылся покров темницы, и свет засиял в ней. Они подняли глаза и увидели святых на двух разных конях и отрока перед ними{45}, держащего свечу, и, затрепетав, пали пред ними. Святые же сказали им: „Не бойтесь, знайте, что мы — Борис и Глеб, которых вы призываете в молитве своей. И вот теперь мы пришли освободить вас от этой скорби. Вы покаялись в своем прежнем прегрешении, и потому судья никакого зла не причинит вам, а отпустит вас с миром“. И когда это сказали, спали с узников оковы»[164]. Стражники, узнав о произошедшем, рассказали судье, и тот освободил заточенных.

Нестор отнес это чудо к княжению в Киеве Ярослава Мудрого, правившего в 1019–1054 годах. В другом Борисоглебском памятнике, «Сказании о чудесах Романа и Давыда», такое же чудо отнесено к княжению в Киеве Ярославова внука Святополка Изяславича, правившего