Шепот ужаса - Сомали Мам

Мне просто необходимо было учить французский, однако денег на курсы не было. Из Камбоджи я захватила французско-кхмерский словарь. Я попросила Пьера подыскать мне какую-нибудь детскую книжку для чтения. Пьер снова сказал мне, что ничего у меня не выйдет, однако все же купил «Льва» Жозефа Кесселя[7]. Он был прав — книжка оказалась слишком сложной. Но я решила, что не сдамся, и каждый вечер выписывала незнакомые слова.

Пьер в поисках работы уехал в Париж, я же осталась с его матерью в Ницце. Однажды на глаза мне попался номер газеты «Нис-Матен». Просматривая ее, я дошла до страницы с объявлениями. Увидела слово «emploi» и решила посмотреть его в словаре — оказалось, оно означает «работа». С помощью словаря я прочла несколько объявлений — требовались уборщицы и горничные. Тогда я поняла, что даже со своим плохим французским смогу найти работу.

Я поинтересовалась у свекрови, как это сделать; она довезла меня до бюро, нанимавшего сезонных работников, да там и оставила, помогать не стала. Я вошла в здание одна. В помещении находились иностранцы, приехавшие кто откуда. Я подошла к директору и громко произнесла: «Я хочу работать». Он меня понял. Широко улыбнулся и сказал, что я могу начать со следующего утра — убираться в отеле «Гибискус» на Променад-дез-Англе.

Вечером, когда Пьер позвонил из Парижа, я сообщила ему, что иду работать. Он мне не поверил: как это я смогла найти работу раньше его, да еще с моими скудными познаниями во французском? Узнав, сколько мне будут платить, я испытала настоящее счастье. Я подумала, что, зарабатывая две с половиной тысячи франков в месяц. смогу высылать часть денег родителям.

Следующим утром свекровь отвезла меня к отелю; я постаралась запомнить дорогу в центр города. Встретила меня мадам Жозиан. Я должна была убраться в десяти номерах. Мадам ничего мне не показывала, я же понятия не имела о том, как правильно заправить кровать. И с пылесосом не умела обращаться. Пылесос казался мне длинной змеей, он оглушительно ревел. Я боялась, что эта машина засосет внутрь сначала мои ноги, а потом и всю меня. Приходилось делать над собой усилие, чтобы справиться с пылесосом. Еще меня приводило в недоумение огромное количество чистящих средств.

В первый день я даже не подошла к пылесосу, а кровать заправила не так, как надо. Когда мадам Жозиан вернулась, она только и сказала, что «о-ля-ля». И засмеялась. После чего показала, как правильно заправлять кровать. Под конец дня стало ясно, что она довольна моей работой. Я мыла за мебелью и даже под ней, причем без подсказки. К тому же, в отличие от других уборщиц, не прерывалась на обед. Не останавливалась даже, чтобы выпить воды. И никогда не возражала против работы в выходные.

В конце месяца я получила чек — свою первую зарплату. Я жила во Франции всего два месяца, но уже заработала две с половиной тысячи франков — огромную сумму. В Камбодже такие деньги означали бы целое состояние, может, даже годовую зарплату. Но что делать с выданным мне клочком бумаги? Пьер объяснил: он откроет в банке общий счет, на нас обоих, и я положу заработанное туда. Я сразу занервничала. А вдруг мы разведемся? Пьер возьмет и заберет мои деньги. Так что настояла на том, чтобы открыть счет на свое имя. В ответ Пьер сказал: «Да ты прямо как китаянка».

У меня нет такой привычки — верить мужчинам: я никогда не доверяла Пьеру до конца. Вскоре после того, как мы стали жить в Ницце, Пьер отправился проведать свою бывшую жену и вернулся от нее только в пять утра. Так что все может быть.

* * *

Иногда постояльцы в отеле давали мне чаевые. Помню одну пожилую даму: я помогла ей разобраться с бельем, после чего она обхватила мое лицо ладонями и воскликнула: «Mignonne»! Слово было незнакомое, поэтому я попросила даму записать его на бумажке, собираясь потом посмотреть в словаре. Оказалось, она назвала меня милой! Я посмотрелась в зеркало и решила, что дама просто пошутила.

Проработав в «Гибискусе» два месяца, я поняла, что в другом отеле могу зарабатывать больше. В «Гибискусе» платили неважно, а работать приходилось семь дней в неделю. К тому же ко мне приставали некоторые мужчины из числа постояльцев. Похоже, они видели во мне маленькую азиатку, которая не будет долго ломаться. Но я уже успела понять, что вправе не мириться с подобным.

Я перешла в отель под названием «Отпуск на море». Там останавливались в основном пенсионеры, причем надолго. Это давало мне возможность познакомиться с ними поближе. Именно они, эти пожилые люди, и научили меня сносному французскому. Некоторые были очень добры, все называли меня принцессой-китаяночкой: видно, для французов все азиаты были на одно лицо — впрочем, я не обижалась — камбоджийцы воспринимают иностранцев точно так же, для нас любой иностранец — баранг.

С пожилыми людьми мне было комфортнее. Они заслуживают того, чтобы относиться к ним с уважением. Когда у кого-то ныли ноги, я делала им массаж. Они принимали мои услуги с благодарностью. Начали даже отпускать шуточки в присутствии управляющих: вот, мол, хорошенькая девушка убирается в номерах, а девицы неприветливые работают официантками в ресторане. Так что мне велели убираться в номерах только по утрам: за обедом же я обслуживала столики.

Я получала большие чаевые, чем вызывала зависть у всех остальных. Они прозвали меня «китаёза» и стали задерживать мои заказы. Я долго терпела, но потом не выдержала. Схватила на кухне нож и крикнула одной девчонке: «Если будешь продолжать в том же духе, живот вспорю!» Я сама удивилась, как сумела сказать такое. Друзей у меня, конечно, не прибавилось, зато работать стало спокойнее.

Свекровь по-прежнему едва терпела меня. Я убиралась в доме, иногда вызывалась приготовить что-нибудь, но свекрови не нравилась азиатская кухня, она со мной почти не разговаривала. Было ясно, что мать предпочитает оставаться с сыном вдвоем — она вечно пыталась поссорить нас с Пьером. Когда я возвращалась с работы, не смела даже зайти на кухню поесть, хотя всегда бывала голодна.

Я сильно похудела. Однажды свекровь приготовила нам с Пьером яйца и шпинат, а мясо скормила своей собачонке. Но я со всем мирилась, потому что таковы наши традиции: что бы свекровь ни сделала, нужно терпеть и ни в коем случае не жаловаться мужу. Кхмерский муж всегда станет на сторону матери, так что лучше смолчать.

Мы жили у матери Пьера уже четыре месяца. Однажды к ней приехали гости. С ними были дети — из тех, которые всюду суют свой нос и все ломают. Я сказала одному ребенку: «Не прыгай так. Когда пожилая мадам вернется, ей это не понравится». Сказав так, я и не думала никого оскорблять. В Камбодже любую женщину старшего возраста называют пожилой, тем самым выказывая уважение. Но в Европе никто не хочет смотреть правде в глаза: необходимо притворяться, что дама перед тобой вовсе не пожилая, хотя бы даже она и была таковой. Когда свекровь вернулась, мать этого маленького чудовища пожаловалась ей, что я назвала ее пожилой. Свекровь была в ярости. Залепив мне пощечину, она заперла меня в нашей с Пьером комнате.