Нерушимый-3 - Денис Ратманов

у меня — шампунь. В душе забыл, и с концами.

— У Галактиона Леонидовича новое банное полотенце исчезло, — добавил Виктор Иванович, глянув на Шпалу.

Тренер смолк, подождал, найдутся ли еще жертвы клептомана, и продолжил:

— Так что ценные вещи в комнатах лучше не оставлять. Конечно же, я доложил о происшествии директору. Он провел беседу с сотрудниками. Конечно же, никто ничего не брал и мне нужно следить за вами. Типа мы сами себя обворовываем.

Зал загудел. Клыков, растекшийся по мягкому стулу и погруженный в Комсеть, вскинул голову, очнувшись, и шепнул Микробу на ухо:

— Че происходит?

— Слушать надо, а не в экран пялиться, — огрызнулся Федор и скрестил руки на груди.

— Пока ситуация не разрешится, деньги и ценные вещи лучше сдавать нам, — сказал Кирюхин.

— Надо по камерам посмотреть, — предложил белобрысый Жека.

— Камеры, ага! Через дырку в стене посмотри, — сыронизировал Конь.

Поступило предложение, как поймать вора: поместить жучок в телефон, позволить его украсть и отследить гада по сигналу, но где брать маячок, никто не знал. Встроенного поиска пропавшего телефона, как в моей реальности, в Союзе почему-то не существовало. Возможно, потому что нарушало идеологическую установку, что в стране все люди порядочные, а воровства нет.

Еще предложили ловить клептомана на живца: вроде как забыть что-то ценное, затаиться и посмотреть. А я думал, что, если тот же человек спер и нашу форму, значит, он сделал это по зову сердца, а не от нужды.

Вспомнился грандиозный лиловский спорткомплекс. Интересно, почему такой контраст с этим? По идее, тут же курорт, все должно быть вылизано и сверкать, а поди ж ты — разлагается.

В конце концов Сан Саныч Димидко, помощник Кирюхина, хлопнул в ладоши и крикнул:

— Базар оставляем во вчерашнем дне! Сегодня по плану — тестовые упражнения с замером результатов! Быстро переодеваемся, кто еще не, и на поле! Три минуты на сборы! Время пошло!

С грохотом сдвинув стулья, мы рванули на поле, до которого еще поди доберись…

И вот мы готовимся реализовывать тренерский план — разминаемся в ожидании остальных. Понятно, что мне предстоит пахать, как трактору, чтобы показать результат в конце месяца, ведь я первый кандидат на вылет. Прояви я себя так, как вчера, в основном составе, уже давно пинок под зад получил бы. Хорошо хоть кросса сегодня нет, там бы я точно полег на полпути.

Тем временем, Кирюхин просвистел в свисток, мы построились, ожидая его распоряжений. Собрались все, кроме пятерки ветеранов.

— Идут, — сказал Ромка Клыков, стоящий рядом со мной и слишком демонстративно уставился на тренера.

Я заметил, как хихикает Погосян, а Микроб, напротив, насторожен и собран, ноздри его раздуваются, кулаки сжаты — прямо сейчас в бой ринуться готов.

Ветераны решили форму не надевать, пришли, кто в чем был, только бутсы обули. Киря уставился на них злобно, уперев руки в боки.

— Это еще что за номер? — недобро поинтересовался он. — Мало того что опоздали! У вас что, последнее украли? Трусы хоть оставили?

Ветераны обступили его. Говорил в основном дзюбообразный Матвеич, размахивал ручищами, поглядывал на нас. Потом к разговору подключился кореец Колесо. Интересно, что они говорят, неужели правду? И как Киря воспримет дедовщину в подконтрольной команде? Или он в курсе и покрывает их? Сейчас узнаем.

Мы все напряглись, включая Погосяна.

— Что они ему плетут там? — бормотал он, хрустя суставами рук, будто собирался драться.

— Неужели на нас жалуются? — буркнул Микроб. — Ну ваще позорище. Взрослые же ведь мужики!

Киря повернул голову и проговорил:

— Нерушимый, Хотеев, Погосян, Клыков, а ну живо сюда!

Переглянувшись, мы трусцой побежали к тренеру. Кирюхин торопил нас, очень раздраженный, что ломает тренировочный процесс.

— Ваша версия по вчерашнему, живо!

— По поводу? — удивился я, покосившись на мрачного Матвеича.

— Какого хера вы заслуженным ветеранам клуба перечите, черти? — выругался тренер. — Что, руки бы отвалились не только свою форму постирать?

Ага, значит, дедовщина в порядке вещей, и тренер ничего против не имеет. Что ж…

Мика, Ромка и Микроб промолчали, отдувать пришлось мне:

— Руки бы не отвалились, Виктор Иванович, но все же понимают, что это только начало. Один раз таким уступишь, потом на голову залезут. А мы тренироваться сюда приехали.

Ответом тренер удовлетворился, кивнул, посмотрел на ветеранов:

— Повторяю вопрос, теперь для заслуженных пенсионеров: у вас бы руки отвалились свою форму, бл…дь, себе постирать?

Ветераны пробурчали, что не отвалились бы, и урок усвоен, и напрягать молодых больше не будут, а то они такие нежные, что гляди развалятся.

Кирюхин, выслушав их ворчание, смотрел-смотрел себе под ноги, будто что-то для себя решая, а потом окинул строй взглядом и крикнул:

— Тишкин, Воропай — к нам!

Игнат Тишкин и Жека Воропай недоуменно переглянулись и подбежали, остановились чуть в стороне. Тренер заглянул в лицо каждому и спросил:

— Как думаете, чего я вас собрал?

Все молчали. Ветераны смотрели на нас так, будто хотели сожрать. А ведь и правда — для чего? Сделать внушение?

— Не понимаете, да? — прищурился он и повернулся к Жеке и Игнату. — Особенно вы не понимаете. Объясняю: потому что вы тут лишние.

Гребко потух, Колесо и Ранюков вскинулись, раскрыли рты, готовые возражать, но Киря их перебил:

— Заткнуться! Да, вы — балласт. Вас пятерых списали, потому что выбросить жалко, все-таки ветераны! А мне с вас какой прок? Завязывайте с футболом, мужики! Ну не тянете вы уже даже вторую лигу! Не согласны? Докажите обратное! Ты, Гребко, хорош ссаться! Ты ж мяч бросаешь, стоит к тебе приблизиться. Ну да, травма, и что? Так у всех травмы! Матвеев! Ладно ты мяч спиной к чужим воротам принимаешь, тоже мне нападающий, это уже не переучишь. Но ты забываешь, что на поле не один! Футбол — игра командная! Ан, ты вообще все потерял, где твоя скорость? Ранюков, Дрозд — играете робко, без огонька, через силу. Не согласны? Докажите, что я неправ.

Старики стояли потупившись. Лицо Гребко стало жалобным. Матвеич и Дрозд побагровели от злости. Ранюков и кореец Колесо казались равнодушными. Но не согласны были все. Однако что-то в голосе Кирюхина было, отбивающая желание спорить, наверное, лихая решимость. Тренер, которого я перестал считать таковым еще в поезде, потихоньку возвращал мое уважение.

Закончив доминировать над ветеранами, Виктор Иванович переключился на нас, салаг:

— Клыков,