Бронебойный экипаж - Сергей Зверев

— А что тут? — Бабенко пожал плечами. — Дело пустяковое — один трак заменить. Хотя были моменты, думал, тут мы с командиром и ляжем. Вовремя вы там их накрыли.

— Ты себя благодари, не нас, — глубоко затягиваясь, сказал Логунов. Он поднял перед собой руки и посмотрел на чуть подрагивающие пальцы. — Ловко ты танк к дому прижал. Смотри, откуда нас без гусеницы снесло. Почти с середины улицы. Если бы не ты, торчала бы наша «семерка» на самом видном месте и небо коптила. И нас бы не было. А ты как, Руслан?

Сержант посмотрел на пулеметчика, вытиравшего взмокший лоб, несмотря на морозную погоду.

— Не сообразил немного, хорошо, командир вовремя подсказал. Время потерял. Пока на второй этаж бежал с этой дурой, всех родных своих вспомнил. А вы вовсю здесь уже из орудия стрелять начали. Думал, не успею. Но ничего, обошлось. Правда, патроны стали кончаться. А остальные диски в танке.

— Ты, Русланчик, учись и запоминай, — выпуская дым изо рта, сказал сержант. — Это в танке ты сидишь на своем месте и стреляешь в то, что видишь перед собой. А как из танка вылез, позицию для пулемета занимать надо с умом. Сообразил, почему тебя лейтенант на балкон послал?

— Сообразил, — кивнул Омаев. — Сектор обстрела оттуда шире.

— То-то, — кивнул Логунов, потом наклонился к переднему люку и крикнул в него: — Бочкин, ты там прилип что ли?

— Не, — вяло отозвался Николай, стукая каблуками сапог по металлу. Через несколько секунд его голова появилась в люке механика водителя. — К чему мне прилепляться-то? Слабость какая-то. Вроде и не первый день в бою, а сегодня что-то страшновато стало. И главное, не во время боя, а вот сейчас только, когда все кончилось.

— Не мандражи, все позади, — сдвинул Бочкину шлемофон на глаза Логунов. — Это как раз после боя и бывает. Все нормально, парень.

— Помните, в августе, тогда мы с вами вдвоем в немецком танке посреди поля? — спросил Бочкин, положив подбородок на скрещенные руки. — Там еще вроде позиция какая-то была. Они наступают, мы обороняемся, стреляем. Страшно было, потому что ясно, что не удержаться нам вдвоем. Но как-то не так. И во время боя в танке обычно не так страшно. Знаешь, что вокруг другие машины, все наши рядом. А сегодня… Такая тоска вдруг взяла, что мы одним танком в чужом городе и вокруг никого, одни фашисты. Если подобьют, то и помочь некому. А в плен больше не хочется. И так особист нас столько мурыжил за ту историю. А потом злость появилась! Эх, думаю, если суждено нам сгореть в этом городке, то мы им такого здесь устроим. Ну и… а потом, когда все кончилось, руки дрожать стали.

Бочкин засмеялся и показал свои руки.

— Гляди-ка, перестали, — удивленно сказал он. — Чего я вам тут тогда распинался.

Логунов смотрел на него некоторое время серьезно, потом громко расхохотался. Следом стал прыскать в кулак Бабенко, заулыбался вечно хмурый Омаев. Они смеялись и хлопали друг друга по плечам, по спинам, вспоминая эпизоды боя, подшучивая друг над другом, пока первым не замолчал Бабенко. Он посмотрел вдоль улицы, по которой ушел 313-й с майором и Соколовым на броне, и сказал:

— А вообще-то нам Алексея Ивановича благодарить надо больше всего. Это он нас протащил через весь город, видел, как надо маневрировать, куда уходить. Мы-то каждый свое делали. Мое дело педали и рычаги, мне не больно-то в щели видать, что там снаружи происходит. Тебе, Василий, тоже только цели искать да на спуск жать. Про Колю с Русланом я вообще молчу. А он ведь за всех нас в ответе. Это у него сейчас один танк во взводе остался, а когда три было, а когда мы из окружения выходили и он целую танковую роту выводил! Молодой у нас лейтенант, а талантливый. Вы уж мне поверьте, я людей повидал. Знаю, что говорю.

— Я что ли их не видал? — проворчал Логунов, отбрасывая окурок. — Нормальный взводный у нас. На войне ведь как: если ты жив, значит, у тебя хороший командир. Ладно, повеселились, и будет. В машину!

Когда экипаж забрался в танк, Омаев повернул голову и, посмотрев Бочкину в глаза, тихо спросил:

— Про Лизу думал, да?

Николай опустил глаза, но потом, после долгой паузы, все же кивнул. Омаев улыбнулся грустной улыбкой.

— И правильно. Мы женщин спасаем на войне. И они нас спасают. Думаем о них, вот они нас и спасают. Люды больше нет, умерла, а все равно, когда я о ней думаю, мне кажется, она как щит надо мной держит, пули и осколки отводит. Ты думай, Коля, не стесняйся. Надо о них думать.

Несмотря на то, что начальник гарнизона Лыкова Отрога майор Герхард получил сообщение о русских танках в окрестностях городка, он не придал этому особого значения. Во-первых, сведения были неточными, и приказ носил уведомительный характер. И даже когда в Лыков Отрог пришли пять танков и рота мотопехоты из состава батальона охраны аэродрома в Большанах, начальник гарнизона не изменил своего мнения. Если русские появились в тылах наступающих войск вермахта, то это или подразделение, попавшее в окружение, или какая-то группа, выполняющая особое задание командования Красной армии. Например, уничтожение того же самого аэродрома. И двигаться русские могут только на Большаны. Отвлекаться на ничего не значащий Лыков Отрог русские не будут, иначе они рискуют себя обнаружить.

Других объектов, представляющих стратегический интерес для русских, в этом районе нет. Да и сам аэродром еще не введен в строй, не засыпаны воронки на взлетных и рулежных полосах, не восстановлены ангары. Единственное, что было сделано, — подготовлены землянки для охраны аэродрома, установлены две зенитные батареи и оборудовано временное хранилище для авиационного топлива. Аэродром планировалось использовать для базирования бомбардировочной авиации, поддерживающей наступление на Москву, но сейчас атаковать его и пытаться уничтожить было бы для русских весьма нелепым шагом.

Эти доводы Герхард доложил по телефону коменданту района. На что тот ехидно согласился и заявил, что в противном случае русских интересует именно сам Лыков Отрог. И для этого они выслали танковую дивизию, чтобы спасти «уникальную» коллекцию старинных русских икон, которую собрал за три месяца господин майор.

После этого споры прекратились, а в Лыков Отрог вошло высланное комендантом района подкрепление. В отличие от начальника гарнизона тылового городка, комендант района генерал Карлофф располагал сведениями о русских танках в тылу и намеревался блокировать район их появления имеющимися в его распоряжении силами, а также приданными ему для этой операции маршевыми ротами и танковым подразделением. Единственное, что удивило генерала, так это поспешность, с которой его просьбу выполнили, и как серьезно к ней отнеслись. Неужели этот аэродром так интересует русских? Или они готовят серьезное контрнаступление, о котором генерал не знал, а командование вермахта такие сведения имело. Тогда вполне допустимо, что русские не заинтересованы, чтобы в прифронтовой полосе, на участке наступления, базировались крупные силы бомбардировочной авиации.

Удивлению генерала Карлоффа и майора Герхарда не было границ, когда русские атаковали и взяли за один час Лыков Отрог, почти полностью уничтожив его гарнизон, танковую роту и роту мотопехоты, присланные с аэродрома. Впрочем, майор удивлялся не долго. В тот момент, когда он садился в бронетранспортер, чтобы вырваться из осажденного города, в машину угодил фугасный снаряд.