Пленить сердце горца - Карен Мари Монинг

После того как Маккейны были разбиты и битва окончена, он с остервенением смыл кровь со своего тела, затем собрал и отшвырнул прочь свою одежду и все вещи. Он чуть было не нанес вред дому, так гостеприимно приютившему его, - ну что ж, никогда больше он не подвергнет их такой опасности. Брат Джиллиан, Эдмунд, был ранен, но хотя то, что он выздоровеет, было очевидно, юный Эдмунд будет всю жизнь носить шрамы, полученные в бою. Единственное, что Гримм мог тогда сделать, - это уйти.

Он обнаружил записку Джиллиан, когда взял книгу с баснями Эзопа, которую она подарила ему на первое Рождество, проведенное им в Кейтнессе. Она вложила между страниц листок, надписанный ее крупным, витиеватым, неразборчивым почерком, - он выглядывал из книги. «Я буду на крыше, как только стемнеет. Мне надо сегодня поговорить с тобой, Гримм!».

Гневно смяв записку, он направился в конюшню.

Он решил не встречаться с ней перед отъездом. Он был переполнен отвращением к себе за то, что привел Маккейнов в это священное место, и он не совершит еще одного гнусного поступка! Даже когда Джиллиан начала взрослеть, он не мог выбросить ее из головы. Он знал, что так вести себя нельзя. Ему было двадцать два года, а ей едва исполнилось шестнадцать. Хотя она и была достаточно взрослой, чтобы выйти замуж - черт возьми, многие девушки выходят замуж в тринадцать лет, - он бы никогда не посмел предложить ей этого. У него не было ни дома, ни клана, и, в придачу, он был опасным и непредсказуемым чудовищем. Все очень просто: как бы сильно он ни хотел Джиллиан Сент-Клэр, она никогда не будет принадлежать ему.

В шестнадцать он отдал свое сердце крошечной златовласой девочке, а в двадцать два - начал терять свою голову из-за женщины. Еще месяц назад Гримм решил, что скоро уедет, это было еще до того, как он наделал столько глупостей: поцеловал ее, стал искать причины, чтобы увезти ее с собой, сделать ее своей женщиной. Джиллиан заслуживает лучшей доли: богатого мужа, семьи, владений. Ничего из этого он не может ей предложить.

Привязав свои пожитки к лошади, он вздохнул и провел рукой по волосам. И как только он стал выводить лошадь из конюшни, Джиллиан ворвалась в двери.

Она метнула воинственный взгляд на него и на лошадь, - девушка явно стремилась не упустить из виду ни малейшей детали.

- Что ты собираешься делать, Гримм?

- А на что это похоже, черт побери? - он старался справиться с раздражением, охватившим его из-за неудавшейся попытки избежать встречи с ней. Сколько еще искушений выпадет на его долю?

Ему на глаза навернулись слезы, он мысленно проклинал себя. Джиллиан пришлось пережить так много ужаса за сегодняшний день, и он чувствовал себя настоящим подонком, причиняя ей еще больше боли. Она искала в нем утешения, но он был не в состоянии этого сделать. Последствия берсеркства не давали ему сделать правильный выбор и принять разумное решение. Жизнь научила его тому, что он становился более уязвимым после яростных приступов берсеркства, и его разум и тело становились более чувствительными. Он отчаянно нуждался в безопасном, темном месте, где можно было бы проспать несколько дней подряд. Он должен был незамедлительно заставить ее уйти - пока не совершил нечто непростительно глупое.

- Иди к своему отцу, Джиллиан. Оставь меня одного.

- Зачем ты делаешь это? Зачем ты уезжаешь, Гримм? - жалобно спросила она.

- Потому, что я должен уехать. Мне вообще не следовало приезжать сюда!

- Это глупо, Гримм! - закричала Джиллиан. - Ты славно воевал сегодня! Отец закрыл меня в моей комнате, но я все видела! Если бы не ты, у нас не было бы ни единого шанса победить Маккейнов... - она запнулась на полуслове, и он смог ясно увидеть в ее глазах весь ужас, который произвела на нее кровавая битва.

О Господи, она признала, что наблюдала за ним, когда он был берсерком!

- Если бы меня там не было... - начал он с горечью, но тут же поймал себя на мысли, что он был единственной причиной того, что Маккейны вообще напали на них.

- Если бы тебя не было, то что? - глаза Джиллиан сделались огромными.

- Ничего, - пробормотал Гримм, уставившись в пол.

Джиллиан попыталась еще раз.

- Я наблюдала за тобой из ок...

- Тебе бы следовало спрятаться, детка! - Гримм прервал ее прежде, чем она начала с нежностью шептать о храбрости, проявленной им во время сражения, - дьявольской храбрости. - Ты знаешь, какая ты с виду? Ты можешь себе представить, что бы сделали Маккейны, если бы нашли тебя? - при этих словах его голос задрожал. Именно мысль о том, что Маккейны могли сделать с его любимой девочкой, еще сильнее вводила его в состояние берсеркства, делая его безжалостным зверем, готовым сеять вокруг себя смерть.

Джиллиан нервно прикусила нижнюю губу. Это движение вызвало вспышку бешеного желания, он всегда презирал себя за это. Он стоял, напряженный, как натянутая тетива лука, и адреналин, оставшийся в его крови после битвы, все ещё владел его телом. Все нарастающее возбуждение, которым награждало его берсеркство, делало его стремительным, управляло им, пробуждало в нем самца, завоевателя. Гримм покачал головой и отвернулся от нее. Ему нельзя продолжать смотреть на нее - он не доверял сам себе.

- Уходи от меня. Ты даже не представляешь, чем ты рискуешь, оставаясь здесь, рядом со мной.

Под ее подошвами захрустела солома, - она сделала шаг вперед.

- Я полностью доверяю тебе, Гримм Родерик.

Сладкая невинность ее голоса обескуражила его. Он изобразил на лице гримасу.

- Это твоя первая ошибка. Вторая твоя ошибка заключается в том, что ты находишься здесь наедине со мной. Уходи!

Джиллиан подошла ближе к нему и положила руку ему на плечо.

- Но я доверяю тебе, Гримм, - сказала она.

- Ты не можешь мне доверять. Ты даже не знаешь меня, - прорычал он, и его тело замерло от напряжения.

- Да нет, я знаю, - возразила она. - Я знаю тебя уже много лет. Ты жил здесь еще со времен, когда я была маленькой девочкой. Ты мой герой, Гримм...

- Прекрати! - закричал он, резко схватив и отшвырнув ее руку, настолько грубо, что она даже сделала несколько шагов назад. Его глаза дьявольской голубизны превратились в узкие щелки. - Так ты полагаешь, что знаешь меня, да? - он с угрожающим видом приблизился к ней.

- Да, - упрямо сказала Джиллиан. Гримм ухмыльнулся.

- Да ни черта ты не знаешь. Ты даже не представляешь себе, кого я убил, кого ненавижу, кого и как я хоронил. Ты не знаешь, что происходит у меня внутри, потому что ты не знаешь, кто я на самом деле!

- Гримм, ты меня пугаешь, - прошептала она. В свете фонаря ее глаза походили на два янтарных озера.

- Так беги же к своему папочке! Пусть он утешит тебя!