По острию ножа - Владимир Михановский

А в свободное время, хотя было его — кот наплакал, с удовольствием тренировались на школьных снарядах: брусьях, коне, трапеции, турнике. Гоняли до седьмого пота, как будто мало было им учебных занятий и марш-бросков по горам, столь непривычным уроженцам равнинной Сибири, занятий, после которых ломило все тело и хотелось только одного — провалиться хоть на часок в бездонный омут сна.

Что делать, такие уж они были неуемные парни.

Учебно-тренировочный лагерь был расположен в глухом, безлюдном месте, вдали от селений, горных дорог и троп.

Однако майор Геращенко, быть может, лучше других понимал, что от местных соглядатаев не убережешься, что такая «лакомая» боевая единица, как отряд ОМОНа, рано или поздно попадет в поле зрения чеченских боевиков.

В ожидании возможного визита непрошеных гостей он, по совету генерала Матейченкова, не мешкая приступил к укреплению обороны территории, на которой расположился лагерь. Его обвели глубоким рвом, обнесли колючей проволокой. Поставили вышки, выставили дозорных.

Вышки, правда, по совету того же Матейченкова быстренько убрали.

— Снеси их сейчас же, Игорь Феофанович, — ткнул пальцем полпред в новенькие вышки, окаймляющие территорию лагеря.

— Зачем, товарищ генерал? — удивился Геращенко. — С них подходы просматриваются хорошо, да и стрелять сподручно.

— Убери и не греши.

Майор пожал плечами:

— Как прикажете.

— Где твой здравый смысл? — резко произнес Матейченков.

— Товарищ генерал, я ни в чем не нарушил инструкции.

— Кроме инструкции должна быть голова на плечах. Тебе так не кажется, майор?

— Убей меня бог, если я понимаю.

— Объясняю для особо непонятливых. Ты ведь хохол, Геращенко? Судя по фамилии.

— Так точно.

— Тогда должен знать хорошую украинскую поговорку: не тронь лихо, нехай спит тихо. Знаешь?

— Ну, знаю, — майор все еще недоумевал, к чему клонит генерал Матейченков.

— А ты сам притягиваешь к себе это самое лихо, как магнит.

— Чем?

— Да этими самыми своими дурацкими сторожевыми башнями. Они видны издали, черт те откуда. Я ехал в лагерь на машине и заметил их, как только мы обогнули последнюю гору и начали спускаться в долину.

Майор хлопнул себя по лбу.

— Долго же до тебя доходит, — продолжал Матейченков. — Любой чеченец, окажись он случайно неподалеку, обязательно заинтересуется: что это за хреновину такую отгрохали здесь? А уж о лазутчиках и говорить не приходится: в мгновение ока пронюхают, что к чему.

— Если уже не пронюхали, — с досадой добавил майор.

Он тут же вызвал дневального и отдал команду раскатать злополучные башни по бревнышку.

— Так-то лучше, — произнес Матейченков. — Будем надеяться, что ты не опоздал…

Они обедали в бывшем классе физики, который Геращенко на скорую руку переоборудовал в свой кабинет. Генерал настоял, чтобы пищу принесли из солдатского котла: ему хотелось выяснить, как питаются ОМОНовцы.

— Дозвольте один вопрос, товарищ генерал, — произнес Геращенко, наворачивая солдатскую кашу с тушенкой.

— Военной тайны касается?

— Никак нет.

— Тогда спрашивай.

— Я насчет школы.

— Какой еще школы?

— Да этой самой, где мы располагаемся.

— И что?

— Я в Чечне, в первый раз… Сроду тут не бывал. И не понимаю, почему чеченцы отгрохали свою школу в таком пустынном месте? Не в селе, не в городке каком-нибудь, а здесь, в долине, в безлюдье…

— Тут ларчик просто открывается. Селения у горцев в основном маленькие, больших городов почти нет. Они и построили эту школу сразу для нескольких сел. А чтобы никому не было обидно, соорудили ее на равном удалении от аулов. Пусть, мол, ребятишки из разных мест бегают сюда на занятия.

— Но здесь и дорог нет.

— И тут ты ошибаешься. Это сейчас стежки-дорожки заросли, потому что каникулы. Да еще война идет, будь она неладна. А как занятия начнутся, опять из каждого селения побегут сюда тропинки. Если, опять же, война не помешает.

Они не успели добраться до компота, как в бывший кабинет физики прибежал запыхавшийся дневальный и доложил, что башни, как приказано, ликвидированы.

— Все? — удивился Матейченков.

— Так точно, товарищ генерал-полковник! — гаркнул дневальный, отдавая честь.

— Однако и орлы у тебя, — удивился Матейченков. — Раскатали в два счета… Молодцы!

— Орлы, — подтвердил довольный майор.

…Увы, ни один, ни другой не знали, что именно из-за злосчастных сторожевых башен лагерь ОМОНовцев чеченцами уже обнаружен, нанесен на карты и теперь ими обсуждался план нападения на заброшенную школу.

Весть о нападении чеченцев на отряд Сибирского ОМОНа застала генерала Матейченкова в момент, когда он проводил оперативное совещание начальников штабов нескольких силовых ведомств.

— Лагерь майора Геращенко? — спросил он в мобильный телефон, уже догадываясь об ответе.

— Так точно, товарищ генерал.

— Свяжите меня с немедленно с Геращенко!

— Связь нарушена. Видимо, рация повреждена…

— Где майор?

— Лагерь пуст.

— Как это пуст?

— Нет ни майора, ни его отряда.

— А школа?

— Сожжена.

Спустя несколько дней полпред во всех деталях узнал историю — героическую историю! — Сибирского ОМОНа.

…В штаб генерала Матейченкова явился оборванный, заросший застарелой щетиной солдат.

— Тебе чего? — спросил дюжий охранник с неизменным «калашниковым» на ремне.

— К генералу Матейченкову.

— Ишь ты, прямо к генералу! Занят генерал.

— У меня важное дело.

— У всех важное дело. Если товарищ полномочный представитель будет принимать каждого солдата, да еще такого оборванца, ему воевать некогда будет.

— Пропусти.

— Иди, иди отсюда.

— Доложи. Он велит меня принять.

— Не могу я пост покинуть.

— Доложи, сучий потрох! — вдруг рявкнул подошедший. — А не то глотку вырву, и скажу, что так и было. Ишь, разъел харю на штабовских харчах!..

Часовой пожал плечами, но энергичная речь неожиданного гостя произвела на него впечатление.

— Эй! — крикнул он в глубину караулки подсменщику. — Доложи товарищу генералу, что к нему в гости набивается… Как тебя? — обратился он к солдату.