Темная сторона города - Святослав Логинов

– Ну-ну, – он мельком проглядел бумагу и положил ее в папку.

– Будете расследовать? – настырно спросила Ивана.

– Ну… – опять сказал он и задумался. Поглядел на Ивану, и Иване стало неловко, потому что он уже знал ее, Иваны, год рождения. Возраст – как неприличная болезнь, подумала она. Стараешься его скрыть, стараешься, а он вылезает при всяких неудобных обстоятельствах. – А вы о последствиях подумали? Потому что если найдут неопознанный… ну, тело, в общем… опознавать ведь придется. А весной неопознанных много. Снег сходит.

– Вот уж спасибо. – Ивана встала, и перчатки, которые она забыла на коленях, упали на пол возле стула, и ей пришлось нагнуться, чтобы их подобрать. – Вот порадовали.

– Хотите забрать заявление? – с надеждой спросил он.

Это он мне мстит за то, что я ему кофе попить спокойно не даю, подумала Ивана.

– Нет, – сказала она, сжала перчатки в руке и выпрямилась, – пускай побудет. А опознавать, что ж… ладно уж.

– Что ж, пани, – он приоткрыл папку и заглянул в заявление, – Ивана. Спасибо за бдительность. Ну, вообще спасибо. Я вас извещу, если что.

Ивана с достоинством кивнула, аккуратно натянула перчатки, так, чтобы каждый палец без морщин и складочек, и удалилась.

* * *

Весна проявляла себя робко, но толстый голубь, выпятив грудь, уже ходил вокруг своей подруги. Ивана поглядела на него мрачно – вообще-то она птицам, скорее, благоволила и даже щедро сыпала им крошки после особенно сильных снегопадов, но сейчас ей вдруг ни с того ни с сего захотелось обрызгать голубя водой из лужи, чтобы не ворковал так громко. Но постеснялась прохожих, к тому же было жалко начищенных ботиночек. Впрочем, голубь и так был мокрый, и перья его торчали во все стороны.

На углу Парковой и Променада поставили новую статую – в последнее время городской совет увлекся малой пластикой, – этой еще не досталось от голубей, как той бронзовой торговке семечками у рынка… Сияющая чистой бронзой, в шляпке, пушной и пышной накидке, чей бронзовый мех лежал волосок к волоску, и с бронзовым, тонкой работы, букетом в руках…

Наверное, из-за букета да еще из-за этого мехового бронзового жакетика Ивана с навязчивой, хотя и невнятной тревогой опять подумала об Анастасии… Шуба, надо же. У нее, у Иваны, никогда не будет такой шубы.

Чтобы отвлечься, она остановилась у витрины галантерейного магазина и, оглядев себя в стекле, поправила шляпку, потом вспомнила, как презрительно глядел на нее дежурный в участке, и опять расстроилась. К тому же пан Йонас словно нарочно выставил в окне швейную машинку с ножным приводом – черную, с золотыми сфинксами и вензелями, с чугунной, тоже черной, в завитках и финтифлюшках станиной – и посадил за нее манекен, вернее, восковую персону, и эта персона, одетая в старомодную, белую с воротником-стойкой блузку и длинную черную юбку, отчетливо напоминала саму Ивану.

Ивана, однако, восковую персону решила игнорировать, аккуратно вытерла ноги о коврик у входа и, немного поразмыслив, попросила у пана Йонаса полтора метра вон того кружева цвета топленого молока, а заодно – корсажную ленту, поскольку запасы ее уже подходили к концу.

– Говорят, жиличка ваша пропала?

Йонас ловко орудовал метром и одновременно разговаривал. Ивана вздохнула.

– Все знают. Только в полиции ничего не знают. И знать не хотят.

– А вы что, в полицию обращались? – неприятно удивился пан Йонас.

– Обращалась. Не люблю, когда люди пропадают ни с того ни с сего.

– И что, будут искать?

– Будут, – уверенно сказала Ивана, – этот молодой человек из полиции был со мной очень мил. Очень.

– Приятно слышать. А то сейчас такая неделикатная молодежь пошла, никакого уважения к старшим. (Ивана мысленно поморщилась: сегодня словно все как сговорились.) Но это вы зря, что обратились. Только лишние хлопоты. Она, наверное, сбежала с тем, в красном авто. Я как-то видел, оно стояло у цветочного магазина, это авто. И он сидел, ее ждал.

– Она шубу оставила, – практично сказала Ивана, – из куницы. Хорошая шуба. Ушла в старом пальто, а она это пальто терпеть не могла, я знаю. В краску где-то выпачкала, так даже выводить не стала.

– Ну и что, что шуба? Он ей новую подарит. Две новых. Одну – леопардовую, другую… – он задумался, – ну, чернобурку, может… Или норку. Леопардовую такую, светлую, песочного цвета, и пятна темные. Прямую, маленькую. Пуговицы должны быть как пятна на шкуре, того же размера и цвета. Вот эти, например. Вот, поглядите. Как раз под цвет пятен. И размер…

– Я не собираюсь шить леопардовую шубу, – сухо сказала Ивана.

– А жаль. Кстати, у вас ведь теперь с доходами трудности? Раз жиличка съехала.

– Она не съехала, – терпеливо повторила Ивана, – Она пропала.

– Ну-ну, как угодно госпоже. Так я подумал, может, вам приработок требуется? А то есть один заказ.

– Да? – осторожно спросила Ивана.

Йонас иногда подкидывал ей клиенток, правда, все реже и реже. Кому теперь нужны портнихи, даже хорошие?

– Молодой Янек, ну, сын пана адвоката, свое дело решил завести. Кофейню открывает. В старинном духе. И ему нужен кто-то, кто бы форму для официанток…

И, наткнувшись на жесткий, холодный взгляд Иваны – поднятые брови, поджатые губы, – торопливо добавил:

– Ему же не просто так. Ему требуется, чтобы с фантазией. Идеи у него.

– Ну ладно, – смягчилась Ивана. – Может, и загляну. А вы его, кстати, не разглядели, пан Йонас? Ну того, в красном авто.

– Нет, – галантерейщик покачал головой, – там стекло было такое. Затемненное.

– Откуда же вы знаете, что там был мужчина? И что он именно ее, Анастасию, ждал?

– Потому что я видел, как она в это авто садилась, – сказал пан Йонас. – Он со своего сиденья потянулся и распахнул ей дверцу. Мужская рука. Пиджак, манжета. Запонки. Яшмовые. И она села, ну буквально как у себя дома. Нагло так села.

– Это она может, – согласилась Ивана.

– Наглые везде как дома, – польстил ей пан Йонас, – и ведь ни стиля, ни вкуса! Дешевый шик, и ничего больше. А воспитанные, с чуткой душой, так и остаются одинокими.

– Это потому, что совершенство трудно переносить рядом с собой, – парировала Ивана. – Так где этот ваш… который кофейню?

– Да тут, на углу, в подвале. Вам будет интересно, дорогая госпожа, у него сложный заказ… Особые запросы…

– Ладно вам, пан Йонас. Это у молодого Поплавского особые запросы. Не люблю людям кости перемывать, но это всем известно, после той истории с учительницей музыки.

Ивана достала из сумочки потертый кожаный кошелек, из кошелька деньги и уже собралась расплатиться, как тяжелая дверь с медной ручкой неделикатно распахнулась настежь, и толпа туристов во главе с гидом ввалилась, галдя, внутрь, оставляя на мраморном полу мокрые следы.