Убийство под Темзой - Иван Иванович Любенко

— Мне известно здесь только две причины, хотя не удивлюсь, если их больше. Первая — это рана, полученная от человека. Раненного тигра нельзя оставлять в живых. Он обязательно отплатит людям за свои мучения. Один из шикари рассказывал мне, что почти все людоеды имеют старые раны. Некоторые причиняют им постоянную боль, другие заживают, но в памяти зверя навсегда остаётся злоба и жажда мщения. Вторая причина — слабое физическое состояние животного, или старость. Получив травму во время охоты, например, удар бивнями слона, иные хищники слабеют, их здоровье ухудшается. Охотиться вместе с сородичами на диких животных они уже не могут, потому что им просто не достанется добычи. Более сильные особи их отгонят. Тогда, чтобы прокормить себя, они начинают нападать на домашних животных и людей. Мне довелось убить такого, сидя на махане — помосте, сооружённом на дереве. Я пристрелили его вот из этого хаудаха, — вытаскивая из шкафа обрезанный двуствольный штуцер, изрёк хозяин поместья.

— Простите?

— У слова «хаудах» есть два значения. Первое — корзина, или площадка для перевозки человека на слоне, или верблюде — мы уже о ней упоминали. А вот второе — это название оружия, которое применяется исключительно во время охоты на тигров с хаудаха. Как я уже рассказывал, тигры часто бросаются на слона, пытаясь достать человека, сидящего в кабинке. И стрелять из громоздкого ружья или длинной винтовки не очень удобно, потому что приходится ещё как-то умудряться держаться за край корзины, иначе можно выпасть из неё и погибнуть от клыков тигра, либо под ногами слона. Ведь нередко эти сильные животные затаптывают своих погонщиков, не говоря уже о шикари. А хищник рядом, всего в ярде или двух. Он только и ждёт ошибки человека. В данной ситуации очень подошёл бы небольшой обрез, сделанный из двуствольного охотничьего штуцера. На близком расстоянии у него сумасшедшая убойная сила в отличие от дуэльных пистолетов. Его так же заряжают патронами с разрывной пулей. Бывают трёх, и даже четырёхствольные обрезы. — Лорд Аткинсон вынул из ячейки оружейной пирамиды один из образцов и, протянув Климу, пояснил: Длина — семнадцать дюймов.[43] Весит пять фунтов.[44] Такой вес необходим, чтобы компенсировать сильную отдачу. Открытые курки позволяют визуально определить боеготовность оружия. Рукоять, как видите, напоминает пистолетную. Я знавал офицеров, которые умудрялись палить с двух рук в голову тигра. Некоторые во время стрельбы кладут ложе на согнутый локоть и целятся, как с дуэльного пистолета, но по мне — это лишнее. Главное достоинство обреза штуцера — мощное останавливающее действие, а не прицельная стрельба. Если разрядить хаудах в человека, его отбросит на два-три фута. Внутренности разворотит так, что ни один хирург не поможет. Он убивает даже самых больших тигров, которых я встречал, или о которых я слыхал.

— Интересно, а насколько они крупные?

— Самый большой самец, который нам попался, весил пятьсот девяносто фунтов.[45] И размеры у него были гигантские. Рулетка показала одиннадцать футов и пять с половиной дюймов.[46] Я читал в «Журнале джентльмена» («The Gentlemanʼs Magazine») — что самые мелкие особи обитают на Суматре. Их вес не превышает двести шестьдесяти фунтов,[47] а самые крупные водятся в России на реке Амур. Там встречаются тигры весом по шестьсот и даже семьсот сорок фунтов![48] Представляете? Я преклоняюсь перед смелостью тамошних русских шикари. Они идут на столь опасный промысел одни, без слонов!

— Мистер Аткинсон, вы очень интересный рассказчик.

— О да, я много путешествовал… А вы представляете, как охотиться на селезня с подсадной уткой? — ставя оружие на место, осведомился лорд Аткинсон.

— Очень туманно.

— Тогда стоит пояснить. — Он вздохнул грустно. — Подсадная утка — самое несчастное существо на земле.

— Почему? — вскинул брови Ардашев.

— Она не свободна, так как к лапке привязан груз, из-за которого утка может только плавать, но не летать. От боли она голосит на всё озеро. Услышав её крик отчаяния, селезень спешит к ней, чтобы поскорее над ней надругаться. И знаете, к концу охоты ему это обязательно позволяют сделать, ведь егерь заинтересован в том, чтобы вывелось потомство. А вот охотник, дождавшись, когда званный гость получит своё, может от жадности выстрелить и ненароком попасть в свою утку. Дробь не так точна, как пуля. Именно поэтому я всегда бью селезней на подлёте… Участь подсадной утки незавидна.

— Трудно не согласиться.

Послышались шаги. Лорд повернулся. Это был камердинер.

— Простите милорд, я хотел сообщить, что для мистера Ардашева одежда для охоты приготовлена. Она в его комнате на втором этаже, той что справа от лестницы. Ключ в двери. Мне кажется, её стоило бы примерить.

— Отлично, Габриэль. Обрати внимание на ружья и патронташи. Для нашего русского гостя я выбрал Ивер Джонсон, не перепутайте.

— Я понял, Ваше сиятельство. Я передам егерю.

— Пусть придёт ко мне. Мне надобно обсудить с ним завтрашнюю вылазку.

— Да, милорд.

— В четыре утра не забудьте разбудить гостей. В четыре тридцать — лёгкий завтрак, а к пяти надобно подать кареты.

— Я помню, Ваше сиятельство.

— Гости съезжаются?

— Пока прибыла только миссис Пирсон с кузеном и мистер Эшби.

— Где они?

— В нижней зале, милорд. Роберт и ваша супруга с ними пьют чай.

— Что ж, тогда и мне надобно там появиться. — Он повернулся к Ардашеву и сказал: — Прошу вас примерить одежду для охоты. Если вам что-то будет не впору, мы тут же поменяем. Прямо отсюда вы можете подняться по боковой лестнице всего на один этаж. Затем по коридору вам надо будет миновать небольшую залу и повернуть налево. И вновь коридор. Потом поверните направо. Там увидите лестницу. Ваша комната будет первая справа. Надеюсь, вы не заблудитесь. А я, тем временем, покажу джентльменам ружья и объясню как следует охотиться на селезня с подсадной уткой. И через полтора часа — ровно в семь — жду вас на ужин.

Лорд Аткинсон удалился, а Клим стал подниматься по лестнице. Пройдя через залу, он попал в коридор, но судя по всему, не в тот, о котором говорил хозяин, потому что в конце его была всего лишь одна дверь. Он открыл её. Это был переход в другой коридор. Он шёл параллельно первому. Приглушенным светом чадили керосиновые лампы. Клим проследовал дальше. По обеим сторонам располагались двери. Тронув их, гость замка понял, что они заперты. Он повернул направо и упёрся в стену. Стало ясно — он попал в тупик. Это был какой-то лабиринт, из которого ещё предстояло выбраться. Отчаявшись, Ардашев облокотился на дубовую