Ведьма и закон. Рождение легенды - Евгения Чепенко

На лице Лои не дрогнул ни один мускул. Вот уже больше недели он знал, что прав. Инстинкты не просто подсказывали, они вопили, что смерти трех волчиц связаны между собой. К сожалению, чутья одного лугару мало для того, чтобы сдвинуть огромную бюрократическую машину земли.

– Извини, – чуть смягчившись, проговорил Лои. Заместитель Дезарг был прекрасным созданием. Честный, ответственный, умный – лучшего руководителя еще поискать.

От неожиданности Блез скинул оковы усталости и уставился на свою лучшую ищейку с искренним недоумением.

– Гийом извиняется? Жан, запиши это! Для истории.

– Будет сделано, – отсалютовал альв и снова замер.

– Ладно, – вернулся к будничной рутине Дезарг. – Я позвал не только ради объединения. Мне только что перенаправили интересное заявление. Пострадавшая – юная волчица. Она жива, но в больнице, в довольно тяжелом состоянии и, полагаю, тоже имеет отношение к твоим трупам. Возьми. – Блез протянул документы подчиненному. – Твой запрос по созданию специальной группы я вынесу на рассмотрение после объединения. Раньше не могу.

– Спасибо. – Лои взял сенсорный лист и вышел из «аквариума».

– Что там? – Жан на бегу постарался заглянуть в документы.

– Нам в земельную. Держи. – Гийом протянул лист альву. – Я поведу. Ты почитаешь вслух.

Руся еще с минуту боялась пошевелиться. Сидела и озадаченно смотрела на закрытую дверь комнаты. Маниту бурлило и вспыхивало отголосками множества противоречивых эмоций. «В верности и чести клянусь моей любви» – он навсегда связал себя по рукам и ногам. Вот так просто, не требуя ничего взамен. Руся впервые постигла масштаб произошедшего. До этой ночи все казалось немного нереальным. Ей мерещились пустые слова и обещания, как те, что когда-то давно давала ее семья. Казалось, Лик вот-вот передумает или поймет, что ошибся, или найдет возможность отступить. Но вот он, навсегда привязанный к ней, на кухне завтракает с ее бабушкой-аптекарем. Он не просто шеф, спаситель, друг или мужчина, которого она неосознанно желает. Нет. Он как-то незаметно умудрился стать частью ее жизни и ее самой.

В памяти вдруг в подробностях всплыли события ночи. Маруся перевела ошарашенный взгляд с двери на свою грудь. Он ласкал, играл и наблюдал. И она отвечала, наслаждалась, испытала оргазм, усиленный троекратно лишь тем фактом, что он наблюдал. Руся отчаянно застонала, зажмурилась и спряталась под одеяло с головой. Настолько стыдно ей не было еще никогда в жизни.

– Ревнует, – спустя полминуты самобичевания прошептала она сама себе и со смущенной улыбкой закусила ноготь.

«В верности и чести клянусь моей любви».

Руся скинула одеяло, по-детски глупо хихикнула, затем со счастливой открытой улыбкой откинулась на подушки и сладко потянулась.

– Его любовь, – беззвучно проговорила она. – Я его любовь. Я.

Она закусила нижнюю губу и лукаво покосилась на дверь.

От сладких размышлений отвлек звон наушника.

– Да? – не глядя, ласково промурлыкала она.

Жан, у которого до этого момента сердце в груди стучало так, словно он ежегодный тест сдавал на физическую выносливость, остолбенел.

– Да-а? – все так же нежно, но уже слегка озадаченно, повторила Руся, когда молчание затянулось.

Кремер покраснел и слегка дернулся. Маниту резко прилило к ушам, отчего освещение в больничном коридоре улучшилось в разы.

– Я… М… Мадемуазель? – пробормотал Жан, досадливо поморщился, развернулся и постучался лбом о стену, на которую до этого момента спиной опирался. – Доброе утро.

Руся на мгновение перевела наушник в режим дисплея. К сожалению, номер собеседника был ей не знаком.

– Доброе, – поздоровалась она. – А кто это?

– Жан. Кремер. Не помните?

На ответном «нет» альва накрыло уныние.

– Я помощник Лои Гийома.

От ее понимающего «А» Жану захотелось провалиться сквозь землю. Гийома, которому не нужна, она помнит, а его не помнит.

– Вот я обычно где-то рядом с ним бываю. Мы уже встречались. Я такой русый, знаете, высокий. Альв…

– Угу. – Руся стояла посреди гардероба с выражением крайней степени растерянности на лице. Месье Кремера она слушать начала вполуха сразу после того, как он имя лугару произнес. У нее на текущий момент более насущная проблема имелась: что надеть на себя такого, чтобы и выглядеть сногсшибательно, и чтоб непонятно было, что старалась.

– Ближе к делу, – прервала она пространные излияния собеседника. – Лои от меня нужно…

Руся увела интонацию вверх, позволяя альву продолжить самому.

– Час вашего времени. Он знает, что у вас выходной, и уже едет.

– А сам не позвонил, потому что…

Жан еще раз поморщился.

– Так вышло.

Он говорил Лои, что как-то это странно будет выглядеть, но нет! Упертый лугару, окрыленный своей волчицей, уверил, что мадемуазель Козлова ничего не заметит. Как может сильнейшая в роду ведьма, одна из четырех, сотрудник Интерпола не заметить по-детски глупой хитрости?

– А-а, – равнодушно протянула Руся. – Не телефонный разговор что ли?

Альв уставился озадаченно на стену. Мало не заметила, так вообще о другом речь вела.

– Ну, ладно. – Руся вытащила из недр старого сундука мятые спортивные штаны, критично их оглядела и пришла к выводу, что это из категории «перестаралась», как и предыдущая сексуальная роскошь от Зухаира Мурада. – Всего доброго.

Не дожидаясь ответа, она убрала наушник, мгновение поразмышляла и полезла за простым черным трикотажным платьем, которое купила на распродаже давным-давно в качестве домашней одежды. Три четверти рукав, подол чуть выше колена, открывающий плечи вырез – покрутившись перед зеркалом, Руся решила, что сделала верный выбор.

– Внуча! – из коридора донесся окрик Береславы. – К тебе тут кавалер! Еще один.

– Отдай его Лику пока!

– Внуча, ты уверена? – Беря зашла в комнату и заглянула в гардероб. – О! Кто-то старался, но так, чтоб как будто не старался?

– Так заметно? – расстроилась Маруся.

Береслава покачала головой.

– Он на платья твои не посмотрит. На ноги – да. На плечи тоже. В вырез заглянет. А вот остальное не заметит. Но про второго того же не скажу.

Руся удивленно взглянула на бабушку.

– Это лугару-то?

– Какой лугару? – не поняла Беря. – Там этот глазастый божок Нечери.

– Что?! – Позабыв обо всем на свете, Руся сорвалась с места и побежала на кухню. Шут больше на судьбу влиять не может, а нелепости в ее жизни продолжаются! Как так?

– Ко… Инмуте-еф, – обратилась она с поддельной радостью, больше смахивающей на истерику, к сидящему напротив Ликурга за столом богу.