Я - ведьма! - Лада Лузина

— Нужно что-то решать, — произнес он. Совсем не так, как говорил раньше Это было незыблемое решение. Закон, который следовало ввести ценой любых забастовок и демонстраций, жертв и репрессий.

— Да, — согласилась я. В моем голосе не было сомнений.

— Ты не вернешься к мужу, — приказал он.

— Да.

— И я расстанусь с Милой.

— Да, — повторила я, нащупывая под подушкой золотую булавку с зеленой бусиной.

Я не колебалась.

— Ой, что-то кольнуло… сердце, — нахмурился Юлий. — Нервы, — привычно добавил он и тут же забыл об этом, завороженный моею улыбкой.

Продолжая улыбаться, я аккуратно вытащила острие из его кожи и вонзила себе в плечо.

На мгновение боль сжала грудь. Я с ненавистью отбросила использованную булавку. Все кончено — теперь мы умрем. Оба.

— Ты любишь меня? — Его губы снова светились изнутри.

— Да…

— Мы больше никогда не расстанемся?

— Нет.

— Я умирал без тебя… умирал. Полная обезжененность организма. Женечка моя, мой Женьшень…

Я ждала.

Ничего не происходило.

— Хочешь секрет? — по-детски спросил он. — Я покупал себе в галантерее крем «Женьшень» за гривну пятнадцать копеек…

— Ты? за гривну пятнадцать?!

— Да, и намазывался им весь, потому что мне казалось — он пахнет тобой…

«Быть может, смерть наступит только через несколько часов?» — подумала я. И обрадовалась этому. Несколько часов вместе с Юликом! Несколько часов счастья, которое больше никогда не сменится горечью, лета, которое больше никогда не сменит зима!

— Позвони жене, скажи, что не придешь сегодня домой, — попросила я. Говоря это, я не чувствовала ревности, зная: этой женщины уже не будет в его жизни. Всю свою оставшуюся жизнь Юлик проведет со мной.

— Хорошо, — кивнул он. — А все остальное я объявлю ей завтра.

Он взял трубку и быстро набрал номер:

— Алло, Мила, это я… Как кто? Я, Юлий!

На его лице появилось удивление.

— Не понял, — произнес он оторопело. Затем ошеломленно посмотрел на меня.

— Что случилось?

— Мила повесила трубку. — Его изумление было почти смешным.

— Рассердилась?

— Нет… Фигня какая-то. — Он недоуменно пожал плечами. — Она сказала, чтобы я не валял дурака, потому что ее муж, Юлий, только что пришел домой. Я ничего не понимаю… А ты?

— А я… я… Господи, не может быть!

Вырвав трубку у него из рук, я судорожно дернула из шкафа телефонный справочник.

Книги и журналы, кувыркаясь, посыпались на пол…

— Алло? Аэропорт? Пять минут назад улетел самолет в Москву. Я могу узнать, села ли в него Евгения Кайдановская? Очень срочно! Очень!!! Хорошо… переключайте… жду…

Трубка взвыла сентиментальным «Полонезом Огинского».

И я знала, кто прощается со мной! Знала ответ, который должна услышать.

— Спасибо… — тихо поблагодарила я. — Нет, ничего. Просто боялась, что она опоздала на самолет.

— Спокойной ночи, суслик.

— Спокойной ночи, дорогой.

Я заснула, обняв его широкую надежную спину…

И приснился сон.

Река с крутым высоким берегом. Железный мост, похожий на все киевские мосты через Днепр. Но это был не Днепр, не Киев и не город — волшебное, неизвестное мне место, которое я почему-то знала наизусть.

Я не знала, где оно находится, не знала, что за сильная река со стремительным течением проносится мимо, но само это место было ужасно знакомым и родным. На мне было белое платье. Рядом — подруга моего детства, которую я не видела пять лет, с тех пор как мы окончили школу. Шел дождь, вертикально ровный, сверкающий серо-серебряными нитями. И мы с подругой танцевали под мостом на белой песчаной, уходящей в воду косе. И, танцуя, я расчесывала под дождем свои распущенные, мокрые волосы до пояса, свершая некий неведомый мне колдовской ритуал. И хотя я не видела его, я точно знала, кого хочу приворожить — человека, любовь к которому не давала мне замерзнуть под холодной дождевой водой. Согревала меня сорокаградусной страстью, делая мое тело горячим, безудержно веселым и сумасшедшим.

Я проснулась в опьянении от этого лучезарносчастливого сна. И сразу же вспомнила, откуда знаю этот пейзаж: он был изображен на фарфоровой тарелке, висевшей над моей кроватью в квартире родителей. Семнадцать лет я засыпала и просыпалась, глядя на нее…

За окном моросил серый как мышь дождь — совсем не похожий на тот, сияющий серебряным светом, заражающий энергией неукротимой стихии, завораживающий дождь из сна.

Мой мужчина спал, лежа на спине и приоткрыв рот. На мгновение он показался мне нелепым: слишком полным, слишком бытовым — слишком реальным.

Ирреальное счастье плескалось во мне веселой золотой рыбкой!

Я встала, подошла к зеркалу, провела расческой по спутанным волосам. Настроение было нелогично игривым и приподнятым. Руки, плечи, ступни — невесомыми и легкомысленными.

Странную власть имеют над нами сны, эти, казалось бы, ничего не значащие фантомы. Кошмары измучивают, и ты встаешь с кровати нервный, испуганный, злой, с воспаленной головой и свинцовыми мыслями. А какая-то радостная, светло-пастельная глупость словно напитывает тебя силой… Смешно. Я беззвучно засмеялась.

С точки зрения психологии все просто и объяснимо: пейзаж с детской картинки, подруга детства, в которой ты не успела разочароваться во взрослой жизни, — наивно-трогательные воспоминания, воскрешая которые, ты сразу чувствуешь себя безмятежно защищенным. Ничто не вызывает такого доверия, такой стопроцентной уверенности в счастье, как воспоминания детства.

Но при чем здесь ОН?

Я знала мужчину, в которого была влюблена во сне, и это был совсем не тот мужчина, которого я любила наяву и который спал сейчас в моей постели. Но светлая праздничная отрава сна еще жила в моем теле, и я явственно ощущала, как по хребту бегут тонкие лапки желания. Сладкая похоть щекоталась в сгибах локтей. Живот довольно ныл от предвкушения чего-то… И на секунду мне нестерпимо захотелось его — любовника из сна.

Заполучить этого человека хотя бы на одну ночь, на один час, на один поцелуй! Захотелось так жадно, что я подумала грешным делом:

«А можно ли действительно его приворожить?»

* * *

Иванна Карамазова недоверчиво посмотрела на особу, сидящую в кресле напротив: