Черный цветок - Татьяна Коршунова

Рядом фото, где Тома чуть старше. Эта фотокарточка заставляла внутри все сжаться от тоски, потому — что память мгновенно возвращала в то время, и заставляло заново почувствовать боль утраты.

Перевернув страницу, девушка улыбнулась, а глаза предательски защипало. Молодая женщина в легком платье в горошек стояла у куста сирени и старательно позировала фотографу. В её глазах было столько радости и счастья, что невольно хотелось позавидовать, но тут же грудь вновь охватил огонь горечи, а к горлу подступил ком и, моргнув, по щеке Томы покатилась одинокая слеза.

Смахнув ее, она опять перевернула страницу и внимательно сосредоточилась. Это фото всегда было загадкой. А как же иначе? Угольно — черные кудрявые волосы разлетались по плечам. Красное платье с длинной юбкой из множества складок подчеркивало идеальный стан, золотые браслеты на правом запястье и серьги кольца в ушах невольно заставляли любоваться их обладательницей.

Почему фотография этой молодой цыганки хранилась в альбоме, тоже было загадкой. А когда Тома задавала этот вопрос бабушке, та всегда отвечала уклончиво: «Если судьбе будет угодно. Придет время — поймешь».

Было обидно и непонятно, почему она не может ответить прямо, но, вновь и вновь, слыша одну и ту же фразу, Тома послушно переворачивала страницу и больше ни о чем не спрашивала.

Она и сейчас мысленно задалась этим вопросом и, наклонив голову начала изучать лицо незнакомки, хотя делала это раньше много раз.

Женщина кого- то напоминала, но что- то в её внешности было загадочным и необычным, а ещё … взгляд, который пронизывал лаской и холодом одновременно. Желая ощутить это воочию, Тома легонько провела подушечками пальцев по портрету. Неожиданно она захотела закрыть глаза и, как только сделала это, тело сковал озноб.

Одна за другой, перед глазами стали мелькать картинки. Громкое ржание лошадей, топот копыт, лай собак и веселая мелодичная песня. Тому словно поглотило что — то извне, не давая вырваться из видения или остановить его. Она чувствовала все, словно это было реальностью, но картинки менялись так быстро, что девушка не успевала сосредоточиться на чем-то одном.

Резко все закончилось и, среди толпы Тома узнала незнакомку с фотографии. Женщина обернулась, холодно посмотрела и прошептала: «Жди огня».

Резко открыв глаза Тома, испуганно отбросила фотоальбом. Видение исчезло, а вместе с ним холод, боль и страдания тех, кого она видела. Внутри лишь осталась тревога и нехорошее предчувствие.

Раньше с ней никогда такого не случалось и самое странное, девушка не могла припомнить, чтобы бабушка ее предупреждала о видениях. Может, что- то пошло не так? Или она делала что — то не должное?

Раскачиваясь из стороны в сторону Тома начала вспоминать последние наставления бабушки, перебирая каждое слово. Только в памяти, кроме того, что родственница любила говорить загадками, дабы внучка разгадывала сказанное ею словно ребус, так ничего и не всплыло. Такова была натура травницы Агаты. А может и не думала старушка, что сила подчинится Томе на столько, что она сможет не только помогать людям. Вот и не стала почем зря пугать девочку.

Бросив взгляд на альбом, девушка медленно встала, подняла его и захлопнула. И все- таки кто та женщина? Словно ответ на вопрос в голове возник голос бабушки: «Скоро узнаешь».

Нана. Май 1941 г. Усадьба Фролово.

Вот уже неделю она не смыкала глаз ни днем, ни ночью. Взывая ко всем ведомым и неведомым силам, Нана упрямо читала молитвы и заговоры, хотя когда-то поклялась больше никогда не использовать свой проклятый дар. Только бы любимый вернулся. Крошечная надежда не переставала гаснуть, но все чаще Нана ловила себя на мысли, что возможно эта надежда всего лишь ее горячее желание. От этого становилось невыносимо мучительно, и тогда цыганка проклинала себя за то, что натворила. За то, что погубила не только того, кто доверил ей свою жизнь и судьбу, но и будущее детей.

Нана плакала, пока глаза не превращались в маленькие опухшие щелочки. Только, что с тех слез, если теперь она как опустошенный колодец, который некогда был наполнен живительной и могущественной силой. Нана предала ее, и это цена. Цена за то, что пошла на поводу у сердца. За то, что поддалась горячему желанию вопреки запретам и правилам.

— Мама, а когда мы пойдем на болото? — светловолосая, кудрявая девочка, подбежала к Нане, обняла ее и с задором в глазах задала вопрос. В отличие от сестры двойняшки она не выглядела на свои десять лет. Была слишком худенькой и щупленькой.

— Вот луна будет убывающая, тогда и пойдем, — со знанием дела серьезно ответила, сидящая рядом с цыганкой, другая девочка. Даже сосредоточенно плетя венок, она не могла не ответить сестре.

Они были совершенно разными. Светловолосая Агата, добрая и ласковая, но в то же время очень смышленая и любопытная. Патрина, похожая как две капли воды на мать и казавшаяся не по годам серьезной, а порой даже странной.

Агата, бросив взгляд на сестру, поджала губки, но уже через мгновение уселась поближе к Нане и, схватив цветок, принялась отрывать от него лепестки.

— Правильно, — одобрительно ответила цыганка. — И это будет уже скоро.

После того, как по округе пронеслись волнения, а затем неожиданно ночью пришли и арестовали ее свекра, она поняла — это начало конца. Спустя месяц пришло известие, что сердце старого барина не выдержало. Настоящий удар для любимого. Казалось бы, нужно задуматься и отступить, но в то же время Андрей еще больше укрепился в своих убеждениях. Они будто яд, поглотили все мысли, и он следовал за ними безоговорочно.

Нана не смела, перечить, несмотря на то, что знала, к чему все приведет. Несколько раз пыталась уговорить лаской, но безрезультатно. Нана думала, любовь убережет Андрея, ведь ради нее она пожертвовала многим. Но любовь предала. Отвернулась. Пустила все на самотек.

Мир жесток. Он меняет людей. Подчиняет себе, заставляя забыть о самом важном и дорогом. Проникая в сознание, предаваясь долгу, люди, ослепленные идеей, шли против тех, кого им не победить, забывая о семье и собственном «я».

Нане оставалось надеяться на оставшиеся крупицы своей силы. С помощью ее и молитв, она сможет оберегать любимого невидимой защитой. Только, когда еще через месяц, также ночью пришли и за Андреем, поняла — все напрасно.

Однажды она хотела уйти. Убежать от реальности, словно трусливая кошка. Попытаться все вернуть. Знала — судьба необратима, но в последний момент не посмела. Глядя на детей, не смогла увести их туда, где возможно будет еще хуже.