Состояние - Питер - Ринат Валиуллин

– А чем он занимается? – поинтересовался я.

– Мной. Пожалуй, это главное, за что я его так крепко люблю.

– Крепче всего любят, когда не за что, – возразила моя жена.

– А кроме тебя? – взял я одну из оливок.

– Музыкой. Пропади они пропадом. Его концерты и постоянные репетиции. Мне надоело все время ждать!

– Так не жди! – взял я еще одну оливку и поднес к губам Фортуны. Она приняла.

– Тогда мне вообще нечем будет заняться.

– Надо ждать только тех, кто приходит, – одобрительно посмотрела на меня жена.

– Так он приходит… когда захочет.

– Мужчина тебя хочет, это же прекрасно, Тереза! – воскликнул я громко. – Надо пользоваться.

– Иначе будут пользоваться тобой, – разглядывала свой пустой бокал Фортуна.

– В руках настоящего мужчины, женщина всегда прибыльное предприятие, – наполнил я его вновь.

– Ты не видишь очевидного, – продолжала Фортуна.

– А зачем мне видеть очевидное, когда я могу чувствовать невероятное. – Тереза пододвинула и свой бокал тоже. Я залил ей полный бак, шампанское скользнуло через край. Она попыталась поймать его пальцами, но тщетно. Брют зашипел и весело побежал вниз по стеклу. Однако страсть его быстро улетучилась, образовав на скатерти небольшую лужу. Тереза облизнула пальчики и закусила вином из фужера.

– Мы в ответственности за тех, кого раздеваем, – искал я какую-нибудь подходящую музыку в стопке пластинок.

– Кто вы? Мужчины? – вытирала салфеткой лужу от шампанского моя жена.

– Нет, все мы – люди. Ответственность – словно женщина, терпеть не может, когда ее перекладывают на другого, – наконец нашел я то, что искал. Вскоре к нашему разговору добавился бас Армстронга.

– Мне другой не нужен, – положила Тереза в рот медальон копченой колбасы. – Блин, как же трудно, как же трудно быть женщиной, особенно счастливой и не стать бл…ю, – глотнула она еще вина. – Я как на привязи. Чем сильнее привязываешься, тем чаще возникает желание порвать. Повозникает, повозникает и затихнет. – Она взялась за сигарету. Но сигарета выпала из ее пальцев, прокатилась по скатерти и нырнула под стол.

– Зачем так переживать и выходить из себя?

– Хотя бы покурить, – пыталась нащупать ногами сигарету Тереза. Вскоре ей это удалось, она нагнулась и подняла беглянку. Дунула на нее, положила в губы и прикурила.

– Часто желание быть нужной, полезной, «Рядом!», делает жизнь собачьей, – встала из-за стола Фортуна, подошла к холодильнику, достала из морозилки курицу и положила в раковину.

– Как быть с теми, кто нас не любит? – выпустила облако Тереза.

– С ними лучше не быть, – вытерла руки полотенцем Фортуна.

– Так как не быть, если хочется.

– Значит, все-таки секс, вот что крепче всего вас связывает.

– Я думала, что он развязывает.

– Секс – это зверь, который сидит на цепи у любви. Стоит ему только сорваться и он готов перегрызть всех своими поцелуями, – решил я подлить страсти в женский диспут.

– И никакая любовь не спасет человека от секса, разве что безответная, – убрала со стола пустую бутылку Фортуна и поставила на огонь чайник.

– Да, мне нравится быть с ним нагой и курить сигареты в постели. Мне нужен этот голос с хрипотцой, которая царапает где-то внутри, да так что не забыть.

– Где ты пропадала всю ночь?

– Не там где ты подумал.

– Жаль.

– Почему?

– Могли бы обсудить.

– А кто вы собственно такой?

– В смысле? Я твой муж!

– Муж ведь должен любить.

– Только не надо делать из меня идиота.

– Не буду. Тем более что меня опередили.

– Такой хороший день, зачем ты выводишь меня из себя?

– Надо же с кем-то погулять.

– Давай уже расстанемся раз и навсегда.

– Так ты определись сначала: «давай» или «расстанемся»?

– Мне кажется, я устал, я выдохся, я хочу лечь и лежать так долго-долго один и найти в этом великое счастье. Кстати, ты не видела нож? Не могу найти.

– Он в моем сердце.

– Я же там был не так давно, нет там никакого ножа.

– Ты и сейчас еще там. Даже если уйдешь, ты долго еще будешь оставаться в моем сердце.

– Так, где ты была всю эту ночь?

– Не жди объяснений, если любишь меня, придумай их сам.

– Я не настолько сообразительный.

– У меня есть другой, раз ты так настаиваешь.

– Шлюха, как ты могла?

– Я до сих пор не могу, потому что я не шлюха.

– Не верю. Что, целую ночь?

– Тебе будет легче, если я скажу половину?

– Как ты упала в моих глазах.

– Сам виноват, плохо меня держал.

– Где чертов нож? – не находил я себе места на кухне с колбасой в руке.

– Там же куча ножей, возьми любой, – забеспокоилась Фортуна.

– Мне нужен большой, с черной ручкой.

Она встала и тоже начала поиски вместе со мной.

– Ты не только всё, что есть у меня, но всё чего нет.

– А чего у тебя нет? Ну, кроме ножа.

– Видимо, того же, чего не бывает иногда у тебя. Ты можешь мне ответить, чего хотят женщины?

– В общем, как и все: любви, тепла, секса, внимания, семьи, уюта.

– И что из этого является главным?

– Ничего. Главное доза и последовательность.

– Выходит у нас много общего?

– Общее в нас только то, что мы совсем непохожи. Если бы мы с тобой не встретились, все было бы по-другому и с другими.

– Хватит уже мечтать.

– Знаешь, иногда смотрю я на влюбленных, и такая тоска меня вдруг берет, нет, чтоб мужчина. Взял бы да отодрал.

– Что ты такое говоришь? Ты же у меня одна.

– Тебе проще, у меня таких много.

– Мне кажется, я устал от нашего цинизма, от этой непонятной игры, которую сам затеял.

– Не кайся, тебе не идет. Ты виновен только в том, что я полюбила другого.

– Другого? Что ты комедию ломаешь?