Последний сад Англии - Джулия Келли

— Нет, тут гораздо больше букв, — сказал Чарли, сдвигая на затылок бейсболку и потирая лоб.

— Целеста, — сказала Эмма, — «Сад Целесты».

— Кто такая была эта Целеста? И почему эта надпись выполнена другим почерком? — спросила Сидни.

Эмма перевела взгляд обратно на бледную неясную надпись.

— Я не знаю ни о какой Целесте. А вы правы. Ее имя вписал кто-то другой.

— Ее имя встречается еще где-нибудь? — спросила Сидни.

Тщательно и методично Эмма изучала чертежи, открывая все новые детали всех основных частей сада. На полях некоторых из этих детальных чертежей имелись даже диаграммы и планы посадок. Садик для детей — сейчас заросший полевыми цветами, проникшими туда самосевом, — когда-то вмещал в себя бальзамин, наперстянку, мак опийный и трансваальскую ромашку.

Внизу сбоку на детальном чертеже сада поэта был список из названий цветов и имен поэтов — кто из поэтов какой цветок воспел. Детальный чертеж зимнего сада был выполнен на таком маленьком листочке, словно его выдернули из записной книжки.

— На этом листе тоже нет никакой Целесты, — сказала Сидни. — У Винсенты была сестра?

— Только брат Адам, — сказала Эмма.

— Что насчет ее матери? — спросил Чарли?

Эмма закусила нижнюю губу в сильной задумчивости.

— Полагаю, ее мать звали Джули или Джульетта, как-то так.

Чарли достал свой телефон, открыл он-лайн быстрый поисковик, ввел запрос.

— Ее мать звали Джульетта. Ее среднее имя Каролина.

Эмма пристально смотрела на лист с еле видными карандашными пометками. — Кто такая Целеста?

— А рисунки-то в хорошем состоянии все еще, да ведь? — прервала ее размышления Сидни.

Эмма подняла глаза на нее.

— Знаете ли вы, какая это редкость — обнаружить подобную важнейшую коллекцию чертежей?

— Без понятия, — беспечно сказала Сидни. — Я технарь.

— Эти чертежи следует отдать в какой-либо архив или хотя бы хранить надлежащим образом. — посоветовала Эмма.

— Конечно, только если вы хотите, чтобы они были помещены в архив, можно оформить все так, что вы передаете их в дар или на временное хранение, — сказал Чарли.

— Но мы ведь хотим, чтобы сначала они побыли тут, верно? — Сидни взглянула сначала на Эмму, потом на ее коллегу. — Вы можете ими воспользоваться, чтобы убедиться, что реставрируете сады Хайбери Хаус в точности такими, каким они были когда-то.

Эмма кивнула, даром что надлежащим coхранением уникальных документов ей следовало бы заняться в первую очередь. Быть одной из нескольких человек на всем свете, кто знает о существовании новых чертежей Винсенты Смит, — это просто удивительно!

— Ну, может быть, мы можем оставить их у себя до тех пор, пока не наступит подходящий момент, а после вы поможете мне найти правильных людей, которые позаботятся о них, — сказала Сидни с лукавой улыбкой.

— Такой человек есть и я с ним знакома, его зовут профессор Уэйлэнд, он, наверняка, будет петь вам дифирамбы, если узнает, что у вас хранятся оригинальные чертежи Винсентсы Смит, а особенно — чертежи сада, о котором мы знаем так мало, — сказала Эмма.

— Тогда просто подождем, пока ваши друзья их не посмотрят, — сказала Сидни, склоняясь теперь над папкой-скоросшивателем.

Сердце Эммы заколотилось, когда она открыла папку. Но вместо ожидаемых документов, писаных почерком Винсенты, перед ней лежало какое-то письмо, косой, как бы рубящий, почерк на котором принадлежал совсем иной, более смелой, руке. Она перевернула письмо. На обороте стояла подпись «Адам Смит».

— Это от брата Винсенты. Когда она работала в Соединенном Королевстве, он был ее поверенным.

Чарли из-за плеча Эммы склонился над столом и начал читать вслух: «Глубокоуважаемая миссис Мелькорт, к данному письму в ваше распоряжение прилагаю купчую на тридцать шесть лип, каждая возрастом четыре года, предназначенные для высаживания вдоль липовой аллеи».

— Следующее письмо начинается так: «Глубокоуважаемая Миссис Мелькорт, к данному письму в ваше распоряжение прилагаю купчую на сбыт двенадцати пионов древовидных трех сортов».

Эмма подняла глаза на Чарли:

— В чайном садике есть пионы.

— Получается, и эти письма, на первый взгляд бесполезные, чем-то полезны? — спросила Сидни.

— Они потрясающи, — воскликнула Эмма. — Благодаря им мы можем максимально близко подобраться к тому, чтобы узнать, что именно Винсента высаживала, при чем в очень емкой форме — письма ведь не трактат.

В дверь кабинета постучали. Толкнув дверь, вошел Эндрю, он нес поднос с чаем.

— Привет. Почему у меня такое ощущение, что тут какая-то вечеринка, на которую меня не позвали?

— О, Эндрю, ты звезда этой вечеринки! Поставь, будь добр, поднос вон туда. — Сидни указала на сервант. Эмма была уже готова высказать все, что думала по поводу любых жидкостей поблизости чертежей и рецептов, когда Сидни предупреждающе сказала: — Пусть наш чай стоит подальше от этих документов.

Пока Эндрю уточнял, кто какой чай предпочитает, кому сколько молока добавлять, кому сколько сахара класть — и заваривал кипяток в чайнике, Сидни кратко рассказала ему, что уже удалось выяснить из старых документов. Когда они все удобно расселись, держа свои кружки с готовым чаем в руках, Эндрю сказал:

— Вам бы еще у Генри спросить, делала ли его бабушка какие-нибудь наброски сада.

— О, это отличная идея. Генри Джонс — это хозяин Фермы Хайбери Хаус. Бэт, его бабушка, в годы войны была лэнд герл на другой ферме, тут, по-соседству. А в шестидесятых она стала художницей, причем добившейся даже определенного признания — она писала маслом недурные пейзажи графства Уорвикшир.

— Я предполагаю увидеться с Генри на следующей неделе в пабе — мы будем участвовать в викторине. Мы были бы очень рады, если бы вы присоединились к нам. Тогда бы мы пошли туда все вместе, — предложила Сидни.

— О, нет, спасибо, — быстро сказала Эмма. — Если вы все еще хотите при реконструировании сада добиться исторической достоверности, я думаю, что мне может понадобиться выбросить большинство закупленных уже и высаженных мною растений. Они не подходят.

— Да, — твердо сказала Сидни. — Давайте вернем сад в его первоначальное состояние.

— Но это затормозит весь проект, — предупредила Эмма.

— Весь особняк и без того — одна сплошная гигантская проволочка, — сказала Сидни.

— Она верно говорит, — добавил Эндрю.

— Ну, тогда хорошо. Мне лучше приступить к работе. Хочу разобрать эти бумаги — сказала Эмма.

— Вам нужна помощь? — спросил Эндрю. — Не обещаю, что я буду понимать, что именно искать, но систематизировать я люблю и умею.