Женщины в политике. От Семирамиды до Дарьи Дугиной - Наталия Андреевна Елисеева

успешная артистическая карьера. За несколько лет она из ученицы театральной студии превратилась в актрису, игравшую главные роли вместе со звёздами шанхайской сцены. Параллельно с гастролями и съёмками кипела агитационная работа – её первый муж Юй Цивей увлёк подругу коммунистическими идеями. Уже к двадцати годам у неё за плечами опыт первого ареста, а в 1937 году, когда началась война с Японией, наша героиня уходит в Особый район Китая, треугольник между провинциями Шэньси-Ганьсу-Нинся, контролируемый КПК. Там и случилось её судьбоносное знакомство с председателем Мао.

Считается, что партийный псевдоним Цзян Цин – «Лазурная река» – подарил своей возлюбленной сам Мао Цзэдун, ценивший романтические образы классической пейзажной лирики. Под этим именем Цзян вошла в историю, став в 1938 году четвёртой и последней официальной женой вождя красного Китая.

Надо признать, что отношения между супругами складывались непросто – период бурной страсти в первые годы войны вскоре сменился отдалением. Биографы полагают, что Цзян Цин не пользовалась доверием верхушки КПК. Товарищи по партии настаивали, чтобы Мао не подпускал супругу к политическому олимпу, и чем ближе была победа КПК в гражданской войне, тем на большей дистанции оказывалась Цзян. Несколько первых лет с момента основания Китайской Народной Республики она с небольшими перерывами провела в Советском Союзе, где то ли поправляла пошатнувшееся здоровье, то ли находилась в почётной ссылке, чтобы не мешать «Великому Кормчему». Известен её дипломатический обед с жёнами Хрущёва, Молотова, Маленкова и Кагановича, где китайская гостья поразила первых леди СССР своей отличной физической формой.

В шестидесятые годы супруги снова сближаются, а когда грянула «Культурная революция», Цзян Цин оказалась незаменимым помощником Мао в переформатировании культурного пространства. Она становится чуть ли не главным цензором страны, подвергая суровому просеиванию «буржуазные элементы» в кино, литературе и театре Китая. Товарищ Цзян отбирает восемь «образцовых опер», подаваемых как эталон для будущей пролетарской драматургии. Одно из произведений «образцовой восьмёрки» произвело сильное впечатление на президента США Р. Никсона. Зато множество других творческих шедевров, как классических, так и современных, надолго попали под запрет. «С молотом в руке, подняв сжатый кулак, я пошла в наступление на всё старое», – красноречивое изречение Цзян!

Репрессии обрушиваются не только на тексты, но также на их создателей и даже на тех, кто «потворствует буржуазной культуре». Вместе с другими левыми радикалами Цзян Цин создаёт знаменитую «Банду четырёх», которая держит в страхе всю китайскую элиту, не исключая таких маститых вождей, как маршал Линь Бяо и премьер Чжоу Эньлай. Из-за нападок «Четвёрки» надолго попадает в опалу очень популярный среди китайских хозяйственников технократ Дэн Сяопин.

Смерть Мао Цзэдуна резко изменила расстановку сил среди пекинских небожителей. Цзян Цин и её соратники оказываются на скамье подсудимых, их обвиняют в узурпации власти и преследовании невинных людей. Цзян – единственная из четверых подследственных, кто решительно настаивает на своей правоте. «Я была лишь собакой Председателя Мао. Он указывал, я кусала!» – заявляет вдова покойного вождя. Но прикрыться авторитетом мужа не удаётся: выносить Мао из Мавзолея и повторять советскую «десталинизацию» в Пекине считают неразумным, но кто-то же должен ответить за творившиеся злодеяния! Трибунал неумолим, его вердикт – смертная казнь. Правда, подчёркивая наступление новой, гуманной эпохи, судьи назначают сначала двухлетнюю отсрочку приговора, а затем и вовсе заменяют его на длительное заключение. В 1991 году смертельно больную Цзян Цин выпускают на волю, где она кончает жизнь самоубийством. «Я иду к председателю Мао, учение которого предано», – объясняет она свой шаг в предсмертной записке.

В Китае не принято очернять тех, кто ушёл в небытие – предпочтительнее подчёркивать их заслуги, лёгшие в фундамент великой сорокавековой цивилизации. Среди современных китайцев распространено мнение, что в деяниях Мао Цзэдуна 70 % светлого и 30 % тёмного. В этой тёмной тени до сих пор находится образ спутницы Великого Кормчего, рождённой как Ли Шумэн («незаметная дама») и ушедшей как Цзян Цин («лазурная река»).

Лидия Гейлер Техада. Над пропастью между переворотами

Политическая биография этой женщины пришлась на смутные годы Боливии. Одна из беднейших стран Латинской Америки бурлила мятежами, страдала от хронического насилия, жила от переворота до переворота.

Лидия с детства отличалась гражданской активностью. Ещё школьницей, в годы Чакской войны, она помогала неграмотным женщинам писать письма на фронт. В юности Техада примкнула к радикально левому движению, что вполне соответствовало массовым настроениям боливийской молодёжи. Однако эта массовость никак не могла оформиться в мощную партию: левый фланг кишел разнообразными группами и союзами, каждый из которых претендовал на истину. Лидия Техада долго искала себя в этом водовороте – то среди революционных сил родной страны, то в кругу политэмигрантов, вынужденная бежать от очередной хунты. Казалось, ей суждено вечно находиться на маргинальной периферии боливийской политики. О каком реальном влиянии на власть можно было мечтать, если кандидат партии Революционный Левый Фронт (РЛФ), где состояла Лидия, на президентских выборах 1978 года получил лишь 1,2 % голосов?!

Но уже год спустя судьба улыбнулась и РЛФ, и камераду Техада. Фронт вступил в более широкую социалистическую коалицию – Альянс демократического и народного единства, который добился создания самой большой фракции в парламенте страны. Пять мандатов досталось РЛФ – в эту пятёрку вошла и наша героиня. Расклад сил был таков, что левые получили право выдвинуть своего человека на пост председателя нижней палаты Конгресса. Лидия Гейлер Техада оказалась компромиссной фигурой, способной примирить амбициозных вождей политического «лоскутного одеяла» Боливии. Так она становится председателем Палаты представителей. При этом фактический руководитель РЛФ, профсоюзный вожак горняков Хуан Лечин остался в стороне.

Не прошло и полгода, как Боливию потряс очередной переворот. Власть попытался захватить полковник Натуш, не имевший никакой программы, кроме желания править железной рукой. Попытки профсоюзов Хуана Лечина вывести протестующих на улицы столкнулись с кровавыми карательными акциями, за две недели сотни людей погибли или пропали без вести. Такая свирепость диктатора вызвала бурю протеста не только в народе, но и в боливийской армии. Напуганный Натуш пошёл на попятную, а временно исполняющей обязанности президента благодаря своей должности стала Лидия Гейлер Техада. Первая женщина – ВРИО президента – в мире!

Должность оказалась временной не только в юридическом смысле – в Боливии начала восьмидесятых вовсе не было ничего постоянного. Сначала политические противники попытались убить исполняющую обязанности в её резиденции и уже ломились в спальню Техады, когда подоспела охрана. Затем взорвался самолёт, на котором должна была лететь и. о. президента. Все эти теракты только укрепляли популярность левого блока в народе, и на состоявшихся вскоре президентских выборах левый кандидат Суасо одержал убедительную