Кладбище для олигарха - Кирилл Казанцев

Но он не успел даже перехватить руку на тонком стволе раскачивающейся молодой березы. Со стороны зарослей раздался выстрел – и не автоматный, а из «макарова», к тому же без глушителя. Андрей четко умел отличать на слух разные марки оружия. Автоматчик, только что призывавший Ларину слезть, выронил автомат и схватился за простреленное плечо. Трое других среагировали мгновенно. Они уже поливали очередями заросли, откуда раздался выстрел.

«Макаров» отозвался еще раз – уже в стороне. На этот раз пуля не достигла цели. Скорее всего, стрелявший перекатился по земле, меняя позицию, и сразу же нажал на спуск. Раздумывать, кто стреляет – друг или враг, и вообще, почему здесь оказался представитель какой-то третьей стороны, у Андрея не было времени. Внимание охраны отвлечено – появился шанс, небольшой, но все же.

Ларин что было силы качнул тонкий ствол березы. Тот пружинисто стал сгибаться. Андрея несло к земле, прямо на двух охранников, поливавших свинцом заросли из автоматов. Но они еще не заметили этого. Тонкий ствол березы предательски хрустнул, Ларин разжал руки и буквально с неба свалился на голову автоматчику. Если бы Андрей сразу столкнулся с землей, он непременно что-нибудь сломал бы себе. Но он услышал только хруст чужих ребер. Действовать приходилось так быстро, что Ларин даже не представлял себе, что именно сделает в следующий момент – работал на интуиции и по стремительно меняющейся ситуации.

Он вырвал автомат из рук корчившегося от боли охранника, перекатился и тут же выстрелил в его напарника. Охранник в черной униформе вздрогнул, схватился за грудь и рухнул лицом в траву. Единственный из охраны, оставшийся невредимым, бросился убегать вслед за своим раненным в плечо товарищем. Ларин на всякий случай дал им короткую очередь вслед, после чего тревожно осмотрелся.

За короткое время наделано было немало: один труп и вздрагивающий в конвульсиях мужик с переломанными ребрами, от которого добиться толку было невозможно – горлом шла кровь. Андрей направил ствол автомата в сторону зарослей.

– Не стреляй, это я, – донесся оттуда знакомый голос.

Зашелестели-захрустели ветки, и из них выбрался старлей Прохоров с «табелем» в руке.

– Однако, – только и сказал он, глядя на убитого мужика в черном, лежавшего, уткнувшись лицом в траву. – Ты что, просто ранить его не мог?

– Как-то не подумал об этом, – ответил Ларин, поднимаясь с земли. – Может, еще предложишь ему «Скорую помощь» вызвать? Когда кого-то – и особенно когда меня – хотят убить, я не церемонюсь.

– Странные рассуждения для скромного капитана ГИБДД, – отстраненно произнес старлей Прохоров.

Чувствовалось, что в его службе вряд ли случался подобный кровавый замес. Андрей почувствовал это и, желая вывести Игоря Прохорова из ступора, похлопал участкового по плечу.

– Я понимаю – все как-то больше бытовуха: муж жену избил, плеер из автомобиля свистнули, ну, может, еще пьяная поножовщина… Если не был готов к такому, то зачем помогать взялся? Я тебя, старлей, об этом не просил. Хотя спасибо тебе большое.

Прохоров все еще смотрел на мертвое тело. В его голове явно всплывала и всплывала чисто ментовская формулировка, объясняющая случившееся; та, которую он бы сам и записал в протоколе – «превышение допустимой степени самообороны…».

– Они двух моих напарников убили, – жестко произнес Андрей. – А такие вещи прощать нельзя.

– Кто ты такой?

– Неважно. Но уж точно не капитан ГИБДД. Хотя капитанские погоны в свое время носил, опером служил, – ушел от прямого ответа Ларин. – Последнее дело обирать мертвецов, но придется. Возьми автомат, а то с твоим «табелем» далеко не уйдем, – Андрей забрал у мертвого охранника автомат, отыскал запасные рожки и поровну поделил боеприпасы с Прохоровым. – Ты же видишь, они как дикие звери. С ними по-другому нельзя. Но без надобности не стреляй, – он задрал голову вверх. На сломанной березе качалась раскрытая «котовозка». – Голуби разлетелись…

– Какие голуби? Зачем? – не понял старлей.

– Это не самое странное, что здесь происходит. У меня уже самого голова кругом… О дочке что-нибудь узнал?

– Пока ничего.

– Все будет хорошо. Но только сейчас нам надо подумать, как отсюда выбраться. Потом я найду способ тебе помочь. Есть у меня нужные люди, есть рычаги, – Ларин прислушался.

Со стороны стройки явно ощущалось какое-то тревожное движение.

– Я уже тоже подумывал, чтобы выбраться отсюда, и сразу в ФСБ, в Питер. Но они весь периметр перекрыли, лес прочесывают, – сообщил старлей.

– Насчет того, чтобы тупо переться в ФСБ, – идея гнилая, сразу тебе скажу. Но ничего, и мы с тобой не с пустыми руками – прорвемся, – Андрей отщелкнул начатый рожок и прикрепил наполненный под завязку. – И тебе советую так сделать.

В последнее время странные вещи случались не только в районе поселка Никитина Грива. С началом весны непонятным образом возобновилась жизнь практически заброшенной базы бывшей Ладожской флотилии, расположенной в двадцати километрах к северу от поселка. Сама база ВМФ СССР существовала здесь недолго – практически со времен советско-финской войны и до конца Великой Отечественной. Оно и неудивительно, ведь Ладога – внутреннее российское озеро, и держать на нем полноценную флотилию с тральщиками, торпедными катерами, миноносцами имеет смысл только во время войны. Но от нее осталась неплохая инфраструктура: железобетонные причалы, несколько небольших ремонтных доков…

В здания командного состава, оставшиеся после ликвидации базы, еще в пятидесятые годы перебрались местные жители. Жило их там до недавнего времени немного – с полтысячи. Имелись даже свои магазин, фельдшерский пункт – население в основном старики – и почта. Кто промышлял рыбной ловлей, кто кормился с огородов, но с началом весны этому благоденствию пришел конец. Всех выселили, и не в Питер, что было бы для некоторых пределом мечтаний, а в самые неперспективные места Ленинградской области. Вроде бы и буква закона была соблюдена – людей переселяли в пределах того же самого территориального образования. Но одно дело – жить на берегу чистейшего Ладожского озера, и совсем другое – оказаться отрезанным от мира в болотах на краю области…

Лишь только дома опустели, у занесенных песком и илом причалов появился земснаряд, и пошло углубление акватории бывшей военной базы. Зачем это делается, ради чего – никто и не собирался объяснять. В окрестных деревнях ходили слухи, будто сооружения бывшей базы за копейки продали каким-то иностранцам, и те собираются тут устроить яхт-клуб. Другие сомневались в этом и утверждали, что просто принято решение о восстановлении Ладожской военной флотилии. Однако ошибались и те, и другие. И выселение жителей, и расчистка донных наносов проводились с одной-единственной целью…

На десять дней и ночей автомобильное движение между Питером и бывшей базой Ладожской флотилии оказалось парализовано. По дорогам полз угрожающих размеров «караван». Впереди него двигались две машины ГИБДД с включенными мигалками, следом за ними шли «УАЗы» военной автоинспекции и устрашающих размеров колесный тягач, предназначенный для транспортировки межконтинентальных ракет, – он тянул за собой приземистый, шириной чуть ли не во все дорожное полотно, трейлер, на котором высилось нечто загадочное, зачехленное брезентом, более тридцати метров длиною. Замыкали колонну машины МЧС, «Скорой помощи» и снова машины дорожной полиции и ВАИ. Колонна продвигалась с черепашьей скоростью – не быстрее, чем пешеход. Ради того чтобы пропустить негабаритный груз к Ладожскому озеру, приходилось отключать линии электропередач, связи, снимать провода; усиливались старые мосты, с путепроводов временно демонтировались пролеты… Короче говоря, проблем для местных жителей, да и для всей области, было создано немало. В поселки и деревни не могли проехать ни машины с продуктами, ни «Скорая помощь», ни пожарные. Населенные пункты на несколько дней оставались без электричества, а значит, и без водоснабжения. В коровниках приходилось доить буренок вручную, не работали сепараторы, а молоко бездарно прокисало в теплых холодильных камерах.